двигаясь вдоль полок. Было уже без четверти шесть, когда он добрался до дома Джекоби, ныне резиденции Солсбери. Он выложил покупки, соорудил ужин из яиц, бекона и тостов. Автоматически открыл холодное пиво, поскольку это входило в роль, было частью маски, которой он обязан был прикрываться. Обыкновенный мужчина весенним вечерком должен сидеть на крыльце, прихлебывая пиво. Чтобы сохранить иллюзию естественности, то же будет делать и он. С веранды открывалась захватывающая дух панорама холмов Пенсильвании. Мягкий, живой Виктор, таящийся где-то глубоко внутри, оценил зрелище. И тихо сказал сам себе:
– Что ж, посмотрим, что будет дальше.
Глава 4
А дальше было вот что. Он опьянел с рекордной скоростью, каковая еще ни разу не достигалась со времен изобретения пива. Пока он наблюдал, как заходит солнце и тают в небе кровавые полосы, в его глазах появилось странное ощущение: как будто они поросли изнутри волосами. Голова начала отплясывать буйный танец, описывая круги независимо от туловища, причем то и дело куда-то падала. Он осторожно встал и, качаясь, побрел вверх по ступенькам, с которыми оказалось до смешного трудно сладить. Направился было в спальню хозяина, но незапрограммированную часть мозга тут же одолели видения. Ему почудилась голова, две половины которой смещены под жутким углом. Так что он попятился в коридор и ввалился в комнату для гостей. Там на кровати лежало одеяло, но не было простыней. Простыни отыскались в бельевом шкафу, но, когда он принес их в комнату, обнаружилось, что перину застелить невозможно. Чертова штука уворачивалась и сползала с кровати, как живая. Наконец он плюнул и завернулся в покрывало. Тут он вспомнил, что так и не снял одежду, и смутно подумал, что это как-то должно компенсировать отсутствие простыней. Еще мелькнула мысль, что его восприимчивость к алкоголю переходит всякие границы. Потом он отключился.
Ему приснился дивный сон, который кончился скверно. Очень скверно.
«Он стоял посреди поля, заросшего клевером. Вдоль края поля росли деревья, и заходящее солнце просвечивало сквозь них, отбрасывая длинные тени и сверкающие полосы. Был вечер, закатный ветерок навевал прохладу. А через поле бежала к нему загорелая блондинка, встряхивая пышной гривой золотистых волос. Глаза ее отливали зеленью, точь-в-точь клеверное поле, и были настолько прозрачны, что, казалось, просвечивали насквозь. Миля за милей он прозревал в них далекий, чужой край… Она протянула ему руки. Он сжал ее в объятиях, но тут она внезапно застыла и заговорила с ним бесстрастным холодным голосом. Голосом железного Виктора».
Солсбери разом очнулся. Разлепил пересохшие губы и задумался, что же такое могло сдохнуть у него во рту. Попытался выплюнуть несчастную дохлятинку и обнаружил, что это его собственный язык, расставаться с которым было бы жалко. В ушах стоял звон. Он мучительно зевнул, надеясь, что звон прекратится. Безуспешно. Телефон должны были поставить только завтра, сигнализации в доме не было. Но чем дольше он слушал,
