а высокие овальные соски встают при малейшем прикосновении. Ноги стройные и мускулистые благодаря тренировкам три раза в неделю в “Рибок-клубе”; над ними – попка, похожая на яблоко с картины Магритта, крепкая, но восхитительно мягкая на ощупь.
– Ну давай, – настаиваю я. Трусы на мне едва не лопаются. – Займемся сейсмическим сексом.
– Сейсмическим? – Хоуп с недоумением смотрит на меня.
– Ага.
Я постоянно пополняю обширную классификацию видов секса, которыми стоит заняться. Вот лишь немногие из них: секс с новым партнером (основной вид, всегда забавный), секс в душе (на самом деле технически это сложнее, чем показывают в кино), дружеский секс на безрыбье (эротическая разновидность аварийного пайка), секс по пьянке (тут все понятно), секс в отеле (можно перевернуть все вверх дном, убираться все равно не придется) и утренний секс (о поцелуях с языком и речи быть не может). Во всем, что касается секса, я сущий подросток.
Но на Хоуп мои старания не производят никакого впечатления.
– У меня завтра аукцион маринистов, – говорит она и решительно убирает мою руку из-под своей пижамы.
– Ты хоть понимаешь, до чего нам повезло? – не сдаюсь я. – Мало шансов, что на Манхэттене снова случится землетрясение.
– Да уж больше, чем на то, что мы сейчас займемся сексом, – зевает Хоуп, переворачивается на спину и закрывает глаза.
– Ну давай, я быстро.
– Прости, но я хочу спать.
– А как же мои желания?
Хоуп закатывает глаза.
– Мы занимались сексом три часа назад, – отвечает она.
– Ведь правда было потрясающе?
Хоуп открывает второй глаз.
– Даже земля содрогнулась, – нежно улыбается она, причем, что редкость, без привычной иронии.
Я люблю эту ее улыбку, до чего приятно чувствовать себя ее причиной и следствием.
– Вот видишь, – настаиваю я.
Хоуп тянется ко мне и чмокает меня в губы.
– Спокойной ночи, Зак.
Ее тон не оставляет надежды на то, что она передумает. Не то что бы я считал, но, сдается мне, с тех пор как зашла речь о помолвке, мы занимаемся сексом намного реже. Я перекатываюсь на живот, напрягшийся член утыкается в простыню, и это прикосновение причиняет мне боль. Потом переворачиваюсь обратно на спину и смотрю на засыпающую Хоуп. Мне нравится, как она складывает руки под щекой, точно ребенок, притворяющийся спящим, нравится, как поджимает колени, сворачиваясь клубочком. Не так-то часто я вижу Хоуп, которая лежит спокойно, так что сейчас любуюсь ее красотой и, как всегда, удивляюсь слепому случаю, который привел этого ангела в мою постель.
– За что ты меня любишь? – не раз допытывался я у Хоуп.
– У тебя большое сердце, – ответила однажды она. – Ты всю жизнь заботишься о братьях, даже не задумываясь о том, сколько для этого нужно сил и любви. Ты уверен, что должен
