было бы здорово, – согласилась она.
– Когда?
– Может быть, на следующей неделе.
– Я скажу об этом детям. Если ты будешь знать, что они тебя ждут, то не сможешь пойти на попятную.
Она засмеялась:
– Эти двое кое-что значат.
– Вот уж правда.
– А знаешь, что сказала мне Рай, когда помогала варить кофе после ужина? – Дженни сделала глоток. – Она спросила, не потому ли я развелась со своим мужем, что он был плохим любовником?
– Ох, нет, не может быть! Не могла она такое сказать.
– Ох, да, именно так и спросила.
– Я знаю, что девчушке только одиннадцать лет. Но иногда мне кажется…
– Реинкарнация? – спросила Дженни.
– Возможно. Ей только одиннадцать лет в этой жизни, но ей могло быть и семьдесят в другой. И что ты ответила на ее вопрос?
Дженни покачала головой, словно удивляясь собственному легковерию. Ее темные волосы упали на лицо.
– Когда она заметила, что я собираюсь ответить в том роде, что не ее ума дело, хороший ли любовник мой бывший муж или плохой, она тотчас заявила, что мне не следует ругать ее. Она сказала, что вовсе не собиралась совать нос, куда не следует. Сказала, что она просто растет, что она уже старше своих лет и что у нее вполне понятное любопытство, касающееся взрослой жизни, любви и брака. А потом она стала буквально допрашивать меня.
Пол усмехнулся.
– Могу объяснить тебе, что она из себя изображает: маленькую бедную сиротку. Смущена собственным созреванием. Поражена новыми чувствами и изменениями своего организма.
– Значит, она выпытывала это у тебя?
– Множество раз.
– И ты не мог устоять?
– Тут кто угодно не устоит.
– Вот и я не устояла. Я почувствовала себя перед ней виноватой. У нее были сотни вопросов…
– И все интимные, – подхватил Пол.
– …и я на все ответила. А потом обнаружила, что весь разговор был затеян только ради одного. После того как она разузнала о моем муже куда больше, чем сама собиралась, она призналась мне, что они подолгу беседовали с матерью за год или больше до ее смерти и что та рассказывала ей, какой ты фантастический любовник.
Пол застонал.
– Я ей ответила: «Рай, ты пытаешься продать мне своего отца». Она напустила на себя безгрешный вид и сказала, что я бог знает что думаю. Я тогда сказала: «Совершенно не верю, что твоя мама могла говорить с тобой о подобных вещах. Сколько тебе тогда было лет? Шесть?» А она сказала: «Да, шесть. Но даже когда мне было шесть, я была очень понятливой для своих лет».
Отсмеявшись, Пол заметил:
– Ну ты уж ее, пожалуйста, не вини. Она пустилась на это, потому что любит тебя. Да и Марк тоже. – Он нагнулся к ней и понизил голос: – И я тоже.
Она смотрела вниз, в свой стакан.
– Ты читал что-нибудь
