учить «грамоте» Ярмолу. Другое дело, насколько в его возможностях хоть какую-нибудь силу принести. Впрочем мы мало узнаем о душевных силах Ивана Тимофеевича до его встречи с Олесей. А приводит к этой встречи его любознательность и свойственная городским, «цивилизованным» людям свобода от предрассудков, неверие в колдовство и в то же время какое-то подсознательное желание пережить приключение. Не зря первое упоминание об Олесе и ее бабке возникает на фоне описания ненастной зимней погоды. Ярмола свяжет снежную бурю с проделками ведьмы, но у Ивана Тимофеевича буря вызовет совсем другое беспокойство: опаску провести жизнь в скуке, молчании, без радости, без истинно живых людей.
О Мануйлихе, не хотя, не скрывая негодования и пренебрежения, расскажет Ярмола. Он упомянет и девочку, дочку или внучку, которую прогнали из деревни вместе со старой ведьмой. Эта девочка и выросла среди дикой природы, без других людей, с одной только своей бабкой в сильную, здоровую, умную красавицу Олесю. Ей и предназначалось стать единственной яркой встречей, единственной настоящей любовью Ивана Тимофеевича. Ей было суждено пережить трагедию гораздо более глубокую, чем ее возлюбленному, потому только, что он не способен был на чувство столь сильное.
«Повезло» Ивану Тимофеевичу заблудиться на охоте и попасть в избушку ведьмы Мануйлихи. Но вовсе не как к «лесной диковинке» отнесся он к старухе и ее внучке, а с уважением, как к таким же, как он, людям, не желая напугать или посмеяться. Залюбовался он сразу Олесей, ее стройным молодым телом, смуглой кожей, темными, блестящими, лукавыми и наивными одновременно глазами. Но не внешностью ее привлеченный, попросил он разрешения навещать их со старухой. Привлекла его необычность Олеси, ее независимость, смелость и в то же время доверчивость, отзывчивость, моментально угадываемая душевная красота.
Постепенно интерес Ивана Тимофеевича к Олесе, ее готовность после многих пережитых вместе с бабушкой оскорблений открыться незлобному человеку, не обидчику переросли в крепкую дружбу, встречи стали необходимостью, хотя не было и слова сказано о любви. Олеся удивила городского интеллигента своей любознательностью, гибкостью ума, способностью на лету схватывать все новые знания – от вещей простых до устройства Земли и Вселенной. Не «дикарка» спасовала перед ученостью «паныча», а он вынужден был признать свое «педагогическое бессилие», убедившись, что не в силах объяснить многого. Олесе же помогало ее яркое воображение, врожденная интуиция. Даже в простой беседе видны различия самих мировоззрений героев. Спокойно рассказывает Иван Тимофеевич о высоких городских домах, в которых люди живут, как в конурках, точно птицы в клетках. Олесю, привыкшую к вольной жизни, находящую общий язык с любым зверьком и птичкой легче, чем с иным человеком, пугает это сравнение. Никогда не хотела бы она жить в городе. Эта беседа выведет их к разговору куда более серьезному, где скажет Олеся о невозможности ей когда-либо переступить порог церкви, здесь и прозвучит чуть ли не
