с зонта и ставил его на стойку.
– Аня, это Майкл, социальный работник Алекса. Закреплен за ним муниципалитетом.
Тот улыбнулся.
– Кто-то же должен помочь мальчику.
Несколько мгновений Урсула смотрела на него, а потом перевела взгляд на меня.
– Майкл введет вас в курс дела. Мы встретимся позже и обговорим тактику лечения. – Она кивнула Майклу и ушла.
Тот протянул мне руку.
– Спасибо, что приехали в свой выходной день.
Я хотела объяснить ему, что это не просто выходной день, а годовщина смерти моей дочери, но в горле вдруг возник комок. Я склонилась над стойкой, чтобы расписаться в регистрационной книге.
– Знаете, мы уже встречались, – вдруг произнес Майкл.
– Правда?
Он записал свое имя, а вместо росписи поставил какую-то завитушку.
– На конференции детских психиатров в Дублине в 2001 году.
Шесть лет назад. Я не помнила его. Видела, что он мускулистый и широкоплечий, с серо-зелеными глазами, которые смотрели очень уж пристально. Предположила, что ему под сорок, и в нем уже чувствовалась усталость, которую я столько раз замечала в социальных работниках, а в его мимике, жестах, сухой улыбке просматривался цинизм. Хрипотца в голосе выдавала курильщика, а покрой костюма и давно не чищенная обувь говорили о том, что детей у него нет. Спутанные длинные светлые волосы падали на воротник, но запах геля для волос подсказал мне, что сделано это намеренно.
– А что социальный работник делал на конференции детских психиатров? – Я повернулась к коридору, который вел к моему кабинету.
– Психиатрия – моя первая профессия. После того, как я какое-то время готовился стать священником.
– Священником?
– Семейная традиция. Между прочим, ваш доклад мне понравился. «Предложения по изменению подходов к лечению психозов в Северной Ирландии», правильно? Меня поразила страсть, с какой вы предлагали изменить ситуацию.
– Изменить ситуацию – это излишне честолюбиво, – заметила я. – Но я действительно хочу, чтобы подход к лечению психозов у детей и подростков изменился.
– И как?
Я откашлялась, почувствовав возвращение прежней воинственности.
– Думаю, мы упускаем слишком много симптомов психозов и даже ранней стадии шизофрении, оставляя этих детей без внимания и даже позволяя им причинять себе вред, тогда как лечение обеспечило бы им нормальную жизнь. – Мой голос начал дрожать. В голове у меня Поппи одним пальцем играла на нашем кабинетном рояле, подпевая в такт мелодии. Когда я взглянула на Майкла, то заметила, что он смотрит на мой шрам. Подумала: «Не следовало мне забирать волосы наверх».
Мы подошли к моему кабинету. Я попыталась вспомнить код, который неделей раньше дала мне секретарь Урсулы, Джош. Потом я несколько секунд нажимала заветный номер. Когда повернулась
