style="font-size:15px;"> Домой подруги возвратились уже вечером. Никакого поклонника на улице не наблюдалось, конечно, и в помине, и от этого Василиса буквально ела подругу поедом.
– Люся! Ты мне скажи, что это еще за баловство с деньгами? – щурила она глаза в праведном гневе. – Откуда ты их вообще взяла – целую тысячу?
– Так это же ты себе откладывала на пряжу, – невинно заморгала глазами Люся. – А я подумала – Татьяне сейчас деньги нужнее. И потом, Васенька, ну ты сама посуди – девчонки тебе и стрижку, и краску, и маникюр сделали. Ты не считала, во сколько это обошлось? Не жмись. Ты вообще в последнее время себя постыдно ведешь.
– Ну как же! Как только я про деньги, ты про стыд… И ничего я еще стыдного не успела!
– Стыдно, Вася. Ну как же ты с этим льдом-то… Прямо неловко за тебя, честное слово! А все тот «поклонник», мозги тебе закрутил! И ты тоже хороша! Что ж ты, как мужика увидишь, так у тебя мозги… прямо как тот лед, – тают, а? Ну, нельзя же так…
– Так я еще и дура? – не выдержала Василиса. – Сама меня усадила в какую-то чашку стеклянную, а я дура, да? А если бы там ножи-вилки лежали? Ты готова меня прямо-таки на шампур бросить, на кол готова посадить… И вовсе я не из-за мужика! Он мне и не понравился вовсе. У меня таких-то, как он, о-го-го… Вдруг он вообще преступник… Мы вот с тобой опять куда-то влипли, так, может быть, за нами уже слежка по всем правилам?
Люся даже обиделась.
– Чего это, Вася, сразу и преступник? Мы, между прочим, еще и не начали как следует над делом работать. За что же за нами следить? А мне он показался очень даже ничего, и главное – тебе по росту подходит. А смотрел-то как…
Василиса стала медленно успокаиваться.
Даже пару раз она пыталась извернуться и рассмотреть раны на седалище, но никаких повреждений вовсе не было. И все же она не упустила случая в изнеможении прилечь на кровать и слабеющим голосом попросить:
– Люся, что-то мне нехорошо… Ты бы принесла мне мандарин.
– Вася, побойся бога! За ними ведь еще в магазин бежать надо! А у нас денег нет. Да и подумать надо, что там такое в парикмахерской-то творится. И ведь все всё видели, со змейкой этой, от страха тряслись, и ни одна не задумалась – а кому бы могла так насолить замечательная вроде женщина Анна Петровна? Может, у нее враги имелись? А может, кто из клиентов чем недоволен был жутко? Все нам с тобой приходится… Вот что-то такое крутится у меня в мозгу… Надо, пожалуй, собранную информацию в тетрадочку записать.
– А может, все-таки в магазин? За мандаринами?
– А честь родной милиции? А Пашка – наполовину уволенный из-за своей лени? А ты – почти пойманная по подозрению в убийстве? В убийстве! И вообще – кто город-то защитит?
Вероятно, Василиса решила, что, кроме них, некому, потому что сразу горестно замолчала и наморщила лоб – принялась думать.
– Вот ведь какая картина получается, – начала Люся. – Мы приходим в «Клеопатру»…
– Нет, – перебила ее Василиса. – С самого начала давай. Кто-то пришел в милицию
