задумчиво посмотрела на меня и спросила:
– Как вы думаете, он позволит нам несколько дней пожить там? Мы, разумеется, сами обо всем позаботимся, и в доме все приберем, и сад приведем в по-рядок…
Я пожал плечами.
– Наверное, позволит. Однако…
– Вот и хорошо, – тут же сказала она.
Просто решила – и все. Словно никуда и вовсе не уезжала. Я не выдержал и улыбнулся – а я совсем не из тех, кто так уж часто и легко улыбается.
– Вы, по крайней мере, хоть на дом сперва посмотрите, – сказал я ей. – Может, он совсем развалился?
– Он не развалился, – сказала она.
Я, собственно, и сам так думал. Люк Клермон никогда бы не допустил, чтобы дом его любимой бабушки превратился в руины. Мне оставалось только покориться.
– Арманда обычно оставляла ключи от входной двери под цветочным горшком во дворе. Возможно, они и теперь там лежат, – сказал я.
Я отнюдь не был уверен, что стоит поощрять желание Вианн Роше «несколько дней пожить» в Ланскне, но оказался не в силах противиться тайной надежде на то, что она, возможно, останется здесь навсегда.
Ее мои слова, похоже, ничуть не удивили. Возможно, вся ее жизнь складывается именно так: решения всех бед и проблем всегда находятся сами и сами предлагают себя – как и люди, что стремятся завоевать ее расположение. Вот только мои нынешние беды и проблемы чересчур запутанны; они похожи на комок колючей проволоки, внутри которого я оказался: стоит чуть шевельнуться, и тут же поранишься в кровь. И возможно, подумал я, первые кровавые раны я получу уже во время этой маленькой интерлюдии. Да, пожалуй, это вполне возможно.
А Вианн Роше вдруг улыбнулась и сказала:
– Теперь еще один, последний вопрос…
Я лишь молча вздохнул.
– Любите ли вы персики?
Глава одиннадцатая
Воскресенье, 15 августа
Les Marauds. Вот где начинаются все беды. Именно в Маро все и началось. Именно в Маро я впервые встретилась с Армандой, проходя мимо ее маленького домика. Именно оттуда для жителей Ланскне всегда проистекают всякие неприятности: там причаливают к берегу Танн суденышки речных крыс; там в зарослях прибрежного тростника моя Анук любила играть с Пантуфлем. Именно сюда Арманда велела мне приехать снова, если, конечно, я ее тогда правильно поняла.
Там, под стеной моего дома, раньше росло персиковое дерево. Если вы приедете летом, то персики наверняка уже созреют, и их нужно будет собрать.
Дерево стояло на прежнем месте – старое персиковое дерево с затвердевшими от старости ветвями, с длинными узкими, как кинжал, опаленными солнцем листочками. И Арманда оказалась права – персики совершенно созрели. Я сорвала три штуки, еще теплые от солнца и покрытые нежным пушком, точно головка младенца. Один персик я протянула Анук, второй – Розетт. А третий персик предложила Рейно.
Все вокруг было окутано
