девчонка, а женщина, которая любит родителя.
– Но все равно она ехала одна вдоль границы на закате. Может, ты еще не слышала, что мы спасли ее от шайки английских бандитов, которые собрались ее насиловать?
Сказав об этом, Гордон неожиданно ощутил, как его охватывает чувство глубокого облегчения. Он сам себе удивился, поскольку далеко не впервые помешал осуществлению дурного дела. Однако никогда прежде у него не подгибались колени – и он забывал о случившемся сразу же после того, как выпивал кружку доброго эля. И сейчас он поспешил осушить ее до дна, надеясь, что это поможет ему оставить все позади.
Однако странное чувство его не покинуло, и Ула снова наполнила ему кружку, словно угадав, что он не в состоянии так легко отмахнуться от происшедшего.
– Ладно, я соглашусь, что она не капризная. По крайней мере в том, что касается преданности своим родным. Но это не меняет дела: она все равно бестолковая. Ее очень трудно было бы оберегать.
– Не она первая совершает ошибки, когда сердце переполнено болью. Говорят, что она начала уезжать верхом только после того, как умер ее отец. Это тяжелый удар, который сломил бы многих.
Замолчав, Ула отвернулась и направилась в коридор. Пройдя по нему, домоправительница вошла в ту комнату, где осталась Джемма. Спустя несколько мгновений она вышла оттуда уже без кувшина.
Боль… да. В глубоком горе многие люди делают такое, чего обычно ни за что не стали бы делать в обычной обстановке. Такое, о чем они очень жалеют потом, когда боль стихает и к ним снова возвращается способность разумно мыслить.
И конечно, чем сильнее личность, тем на большее безумство она способна. Один из его знакомых лэрдов, Деверелл Лахлан, горько оплакивал умершую невесту и ночами скакал повсюду, словно разбойник-горец. Он не брил бороду, которая с каждым разом, как Гордон с ним встречался, становилась все длиннее, взгляд оставался мрачным, и незаметно было, чтобы в глазах его друга появилось наконец хоть малейшее просветление.
Да, горе – это очень сильное чувство.
Он снова посмотрел в ту сторону, где оставил Джемму. Внезапно он перестал так сильно ее осуждать, и ему даже захотелось снова вернуться туда, куда ее поместила Ула.
Это была спальня, пусть даже кровать и стояла далеко от того места, где они разговаривали. Тем не менее многие осудили бы его за то, что он остался вдвоем с невинной девицей в спальне.
А Джемма невинна. Он готов был бы поставить на это своего лучшего жеребца.
Она дрожала, прижавшись к его спине, и сердце у нее отчаянно колотилось, хоть она и старалась справиться с собой, чтобы он этого не заметил. Опытная женщина так не смущалась бы. Его глаза радостно блеснули. Пусть она и опускала ресницы, стараясь казаться спокойной, но только невинные девицы бывают так изумлены, встретив мужчину, вызвавшего у них интерес.
Именно так смотрела на него Джемма, когда он появлялся у нее дома, чтобы поговорить с ее братом. Ее влекло к нему не менее сильно, чем его к ней,
