и в луже грязи, достаточно головой удариться и упасть без сознания (как младший брат бабули). Стукнут тебя по голове качели, и ты упадешь… Утонуть можно где угодно: хоть в океане, хоть в реке, хоть в ванне. Самому утонуть невозможно. Тонут лишь те, кто этого не желает. Впрочем, никто нас не спрашивает, чего мы хотим.
Из глаз потекли горячие слезы. Дженна вздрогнула, глядя в пустоту. Роберт в недоумении посмотрел на черные ручейки размазанной туши. Губы Дженны затрепетали, когда она судорожно вздохнула. Вот и пропал лоск, наведенный для вечеринки. Вечеринки в ночь годовщины.
Руки и ноги будто отнялись, омертвели. Глядя тогда на нее, сын кричал: «Мама, мамочка!» Галлон воды – это восемь фунтов. Пропитанный водой свитер весит восемьсот фунтов. Отяжелевшие рукава не дают барахтаться, не позволяют и шевельнуться. Инстинкт выживания не подсказал, что надо успокоиться и сбросить намокший свитер. Он – словно камень на шее, тянет ко дну. Надежды все меньше и меньше, вот ее уже нет. Святая Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь[4].
Глава 2
С причала рядом с пришвартованным гидросамолетом Джон Фергюсон наблюдал, как приближается синий рыбацкий катерок. Управляемый крохотной фигуркой, рыча подвесным мотором, катер нарушил тишину мирного аляскинского утра. В воздух поднялась стая перепуганных гусей.
И смех и грех, Ферги платит пять штук баксов какому-то специалисту из местных, индейцу, за проверку объекта. На общественном собрании в соседнем городке Клавок ему предложили нанять доктора Ливингстона. Дескать, он лучший в округе. Ферги отшутился: мол, разве ж индейские ведьмаки докторами себя величают? И тем обидел всех до единого. Откуда ж ему было знать, что мистер Ливингстон – шаман и в придачу доктор философии!
Катер тем временем подошел на двадцать ярдов. Ферги ожидал увидеть старого сморщенного индейца в каноэ, а прибыл вполне молодой мужчина. Ферги и Ливингстон помахали друг другу руками в знак приветствия, и доктор, причалив, выбрался из лодки.
– Фергюсон? – спросил он, привязывая швартовый конец к банке.
– Доктор Ливингстон, я полагаю?[5]
Ферги неделю репетировал эту фразу, ему не терпелось произнести ее. Теперь же он испугался, что доктор Ливингстон обидится.
– Просто Дэвид, – без намека на улыбку ответил тот.
Из лодки он достал несколько джутовых свертков и разложил их рядком на причале. Ферги растерянно переминался с ноги на ногу. Вроде бы надо помощь предложить, но вдруг эти свертки – шаманские штучки и трогать их никак нельзя.
– Ну, что скажете? Ничего пока не заметно? – с надеждой спросил Ферги. – Никаких тлингитских духов прошлого?
Ферги постарался как можно отчетливее выговорить название индейского народа, дабы не показаться неучем. В оригинале оно произносится «клинк-ит» и напоминает звук, с которым от яблока отхватывают сразу большой кусок.
Закончив выгружать из лодки свое добро, Дэвид выпрямился. А он не высок, скорее
Продолжение молитвы Пресвятой Деве.
Фраза, которой осенью 1871 года нью-йоркский корреспондент Генри Мортон Стенли приветствовал знаменитого миссионера и исследователя Дэвида Ливингстона (в январе 1866 года Ливингстон отправился на поиски истоков Нила и пропал).
