пришлось недолго, особа, вторгшаяся в квартиру, прокричала уже из коридора:
– Удивляюсь, как у тебя хватило ума раздеться. Однажды я войду, и ты будешь спать в сапогах.
Стерх не хотел двигаться. Он не выспался, к тому же чувствовал, как в его крови еще гудел алкоголь. Поэтому он отвернулся, чтобы не видеть коридора. Но агрессора это не остановило, шаги раздались в самой комнате, и приближались, пока не оказались под самым его ухом. Делать было нечего, Стерх разлепил глаза. Над ним стояла Вика.
Вообще-то она была среднего роста, щупленькая, и хотя ее возраст приближался к тридцати, все еще со спины походила на девочку, которая не торопилась избавиться от подростковой угловатости и резкости движений. К сожалению, не только движений. В ней осталась, должно быть, с юности, резкость суждений, суровость взгляда и сила воли, которая происходила не только от цельного характера, но и от сумасшедшего убеждения в своей правоте. Если бы Стерх не помнил об этой особенности своей сотрудницы, и не был постоянно настороже в их отношениях, она уже давно захомутала бы его, да так, что неясно было бы кто начальник, а кто подчиненный.
Ее почти всегда очень коротко постриженные волосы меняли свой цвет не реже, чем раз в квартал. Иногда это случалось даже чаще, и почти всегда настолько, что Стерх никогда, ну ни разу в жизни, не сумел угадать следующую палитру. Она побывала платиновой блондинкой, красновато-русой, ярко-рыжей и однажды даже неописуемой светло-русой с розовыми прядями. Прошедшее лето Вика имела цвет темно-ореховый, и это было почти пристойно, не выбивалось из общего ряда, по крайней мере, ее можно было без опасений отпускать для наружного наблюдения.
– Однажды я увижу тебя совсем лысой, – сказал он, стараясь не облизывать пересохшие губы.
– Что? – спросила Виктория, но он знал, что она прекрасно его поняла. На всякий случай, она одернула юбку.
Обычно она носила голубые джинсы, или очень строгие, почти по-девчоночьи скроенные платья, что подходила под ее размашистую, не совсем совместимую с ее габаритами широкую походку. Но сегодня она была в темной, почти деловой юбке и широком пиджаке. Кажется, это у нее называлось видом «настоящей секретарши». Такой вид пугал его – это значило, что предстоит еще один раунд борьбы за свое начальственное положение.
К тому же, она нацепила на нос не свои обычные, круглые, как у Леннона, очки, а довольно дорогой инструмент в фигуристой и не очень практичной оправе. Стекла у него были дымчатые, что придавало ее глазам странный блеск, словно вампирше, вышедшей на охоту. При всем при том, Стерх отлично понимал, что есть огромное количество мужиков, которым женщина с такими манерами и поведением должны нравиться больше всего. Вот только он сам страдал от этого, и частенько не мог справиться с вспышками раздражения, которые иногда одолевали его при виде Вики. На всякий случай, он списывал их на счет ее напористости.
На миг она стащила очки с носа, чтобы он мог полюбоваться холодным, требовательным выражением
