в зеркало заднего вида, Томми некоторое время изучал свои темные и узкие азиатские глаза и невесело размышлял о том, как опасно подменять себя реального выдуманным, пусть и идеальным, персонажем.
Фу Манчу…
Если он мог так нехорошо подумать о своей матери, то в конце концов он может не сдержаться и сгоряча высказать это прямо ей в лицо. И это ее убьет.
При мысли о том, что может случиться, Томми почувствовал, как от ужаса у него перехватило дыхание, во рту пересохло, а горло стиснул такой сильный спазм, что он не в силах был даже сглотнуть. Нет, он не должен допускать этого! Уж лучше он возьмет пистолет и застрелит ее – это будет гораздо милосерднее. Просто выстрелит ей прямо в сердце – и все.
Вот каким он стал! Сыном, который произносит слова, способные убить мать вернее, чем выстрел в сердце.
Красный сигнал светофора сменился зеленым, но Томми не сумел сразу снять ногу с педали тормоза. Тяжкий груз вины сковал его по рукам и ногам.
Позади «Корвета» сердито загудел автомобиль.
– Я же просто хочу жить своей собственной жизнью! – жалобно проговорил Томми, опомнившись и трогаясь с места. И тут же поймал себя на том, что в последнее время он что-то слишком много разговаривает сам с собой вслух. Должно быть, стремление жить своей собственной жизнью и одновременно оставаться хорошим сыном постепенно сводило его с ума.
Его рука сама собой потянулась к телефону. Он хотел перезвонить матери и спросить, все ли еще в силе приглашение на ужин.
«– Автомобильные телефоны – для больших шишек.
– Так было раньше, но не сейчас. Теперь каждый может себе позволить…
– Я – не могу. И потом, разговаривать по телефону и вести машину слишком опасно.
– У меня еще не было ни одной аварии, мама.
– Нет – так будет».
Он услышал эти слова так ясно, словно они звучали не в его памяти, а наяву, и отдернул руку.
На обочине шоссе Пасифик-Коуст промелькнуло кафе, стилизованное под закусочную пятидесятых годов. Повинуясь внезапному порыву, Томми свернул на стоянку и припарковал свой «Корвет» прямо под красной неоновой вывеской.
Внутри кафе пропахло жареным луком, шипящей на решетке гриля начинкой для гамбургеров и острыми маринадами. Уединившись в кабинке, обитой красной виниловой клеенкой, Томми заказал чизбургер, французскую картошку-фри и молочный коктейль с шоколадом.
«Цыпленок с рисом в глиняном горшочке гораздо вкуснее этих мерзких чизбургеров!» – пронеслись у него в голове слова матери.
– Принесите мне два чизбургера! – потребовал Томми, когда официантка закончила записывать его заказ и уже готова была пойти на кухню.
– Ты, должно быть, не обедал? – спросила она, улыбаясь.
«Если будешь есть слишком много чизбургеров и французского картофеля, скоро сам станешь похож на большой толстый чизбургер».
