видите, у меня все хорошо. И у брата тоже.
– Да. Жаль, что инфант Альфонсо не смог приехать, но мне говорили, он недобросовестно относится к урокам и его оставили учиться.
– Не такой уж он и нерадивый, – быстро сказала я. – Просто иногда отвлекается. Обожает бывать на природе, ездить верхом, охотиться, ухаживать за животными, а мне… мне больше нравится учиться. Конечно, ездить верхом я тоже люблю, но провожу больше времени над книгами, чем он.
Я понимала, что своим бессвязным лепетом лишь пытаюсь предотвратить неизбежное. Архиепископ никак не реагировал, не сводя с меня внимательного взгляда. Что-то в его глазах беспокоило, хотя я и не знала, что именно. Внешне он нисколько не изменился, все тот же, каким я запомнила его в детстве, – рослый и располагающий к себе, благожелательный и заслуживающий доверия человек, который защитил мою мать в трудную минуту.
И все же мне хотелось, чтобы он ушел. Я не желала слышать того, что он собирался сказать.
Боялась, что моя жизнь полностью изменится.
– Рад, что у вас все хорошо, – сказал он, – тем более учитывая обстоятельства. И тем не менее наш король считает, что вы заслуживаете лучшего. В частности, он просил вас прибыть ко двору и нанести ему визит.
Во рту у меня пересохло, и я сумела лишь тихо проговорить:
– Конечно, для меня это большая честь. Но я вынуждена попросить вас передать его величеству, что мы не можем, ради нашей матери. Мы ее дети, и она в нас нуждается.
Немного помолчав, архиепископ ответил:
– Боюсь, не получится. Не хотелось бы об этом упоминать, но мне известно о… недомогании вашей матери. Его величество, естественно, ничего не знает, но если проведает, то может счесть, что в таком состоянии женщина не должна и далее обременять себя заботой о сыне и дочери, которые вступают в пору юности.
Я с силой сжала руки, пытаясь подавить дрожь:
– Мы… мы ничем ее не обременяем, монсеньор.
– Никто этого и не говорил. Но вы – часть королевской семьи – жили вдали от двора с тех пор, как ваш сводный брат, король, вступил на трон. Он желает это исправить. – Архиепископ мягко дотронулся до моих стиснутых рук. – Дитя мое, я вижу, ты встревожена. Не облегчишь ли передо мной свою душу? Я служитель Господа, и все, тобой сказанное, останется в строжайшей тайне.
Мне не понравилось прикосновение его тяжелой руки, и, не в силах сдержаться, я сердито бросила:
– Мы много лет жили, не получая даже весточки от моего брата-короля, а теперь он вдруг пожелал видеть нас при дворе? Простите, но я не могу не усомниться в его искренности.
– Понимаю. Но тебе нечего опасаться. У короля по отношению к вам нет дурных намерений; он просто желает, чтобы в столь важный период его жизни ты и Альфонсо были рядом. Тебе ведь хочется увидеть маленькую племянницу, верно? И королеве не терпится оказать тебе радушный прием. У тебя будут учителя, новые комнаты и платья. Альфонсо получит собственную прислугу. Пришла пора вам обоим занять свое место в мире.
Он не сказал ничего
