из них, прежде чем они украдут трон у моей дочери!
Я содрогнулась от ее угроз. Она расхаживала передо мной в ослепительных нарядах, подбоченясь и клянясь отомстить в таких выражениях, каким позавидовала бы и шлюха из таверны. Ее громогласные заявления и постоянное желание продемонстрировать на любом придворном приеме детскую колыбель, где несчастная малышка плакала и кашляла, когда на ее пеленки попадала сажа от факелов, казались мне не более чем трусливой бравадой.
Куда бы я ни бросала взгляд, повсюду перешептывались придворные; куда бы ни смотрела Жуана, она наверняка видела то же самое. Даже помолвка Бельтрана де ла Куэвы и Менсии де Мендосы не пресекла слухов; напротив, все теперь говорили, что если титул властителя Сантьяго оказался чересчур малой наградой за его усилия в постели королевы, то их вполне вознаградит женитьба на представительнице могущественного клана Мендоса, учитывая, что Бельтран был всего лишь выскочкой с красивой внешностью, в отличие от Менсии, дочери гранда.
В ответ на эти грязные пересуды Жуана начала требовать от меня полного подчинения, как будто мое публичное унижение могло обуздать болтливые языки. Королева заставляла меня следовать за Иоанной на каждом приеме, подчеркивая мое нижестоящее положение при дворе, и часами сидеть над колыбелью с серебряными погремушками, пока сама она играла в кости с фрейлинами. Вскоре я поняла, что, хотя на публике она изводила всех разговорами о правах дочери, на самом деле маленькая Иоанна нисколько ее не интересовала. Я ни разу не видела, чтобы королева держала младенца на руках в отсутствие посторонних, к тому же, когда она оказывалась рядом, Иоанна сразу начинала беспокоиться, словно чувствуя безразличие матери. Мне было жаль малышку, и я пыталась окружить ее вниманием, хотя и ощущала всей кожей, как вокруг меня медленно смыкается ловушка.
В апреле 1465 года я тихо отпраздновала свой четырнадцатый день рождения. Прошел год с тех пор, как я в последний раз видела брата. Осыпались цветы миндальных деревьев, земля напиталась жаркими лучами кастильского солнца, и Иоанна делала первые неуверенные шаги, сменив колыбель на помочи. Как только потеплело, мы с Беатрис начали тайком выбираться в сад, чтобы хоть ненадолго спастись от затхлого воздуха дворца и мрачного лица королевы.
Весело щебеча, Иоанна переваливалась на пухлых ножках, пыталась ловить бабочек, пока няня держала ее за помочи. Мы ходили посмотреть на грациозных пятнистых леопардов в огороженном вольере – точной копии их природной среды, вплоть до спрятанных под листьями оторванных оленьих ног, над которыми кружили мухи. Когда Иоанна уставала и засыпала на руках у няни, мы садились на каменную скамью под аркадой и вели непринужденную беседу.
Нам часто составлял компанию Кабрера. Верный своему слову, он продолжал заботиться обо мне как только мог. Следил за тем, чтобы нам всегда хватало свечей и одеял, а его мать присматривала за моими комнатами, играя роль почетной фрейлины, и помогала нам с гардеробом – ибо, несмотря
