до конца, не достоин похвалы. Он знал, что успех может принести только несгибаемая вера в него, не важно, была ли она притворной или настоящей.
Но на пороге стоит новый праздник,
Это не День Всех Святых и не Пасха.
Дня веселей не найдешь в целом свете,
Мы дарим подарки и взрослым, и детям.
Что же за праздник, чье время пришло?
Ну, подскажите же мне…
– Рождество! – в рифму произнесли Шарлотта и Эмили, и эта их немедленная реакция подтвердила, что его чары подействовали.
Гирлянды и свечи достанем мы с полки,
В гостиной поставим огромную елку,
Повесим шары, мишуру и хлопушки
И, чтобы никто не задел их макушкой,
Под потолок, туда, где видней,
Много красивых цветных фонарей.
Мелкой щебенкой присыпем дорогу,
Чтоб Санта-Клаус не вывихнул ногу,
Не поскользнулся во время пути,
Прямо до нас смог спокойно дойти.
Он посмотрел на девочек. Казалось, их лица сияют. Не сговариваясь, они в один голос попросили:
– Продолжай! Продолжай!
Боже, как ему это нравилось. Ему нравились они.
И если рай все-таки существует, то он сейчас здесь, в этой комнате.
О боже, какое известье пришло!
Боюсь, нам испортили все Рождество.
На бедного Санту злодеи напали,
В рот сунули кляп и руки связали,
Похитили сани, мешок отобрали,
Кредитную карточку Санты украли,
И скоро счета его опустошат,
А помощь окажет им злой банкомат.
– О, – произнесла Шарлотта, залезая под одеяло, – это становится страшным.
– Конечно. Ведь это написал папа, – ответила Эмили.
– Что, будет очень страшно? – спросила Шарлотта, натягивая одеяло до подбородка.
– Ты в носках? – спросил Марти. У Шарлотты мерзли ноги, и она обычно надевала на ночь носки.
– Носки? – спросила она. – Да. А что?
Марти наклонился вперед и, понизив голос до шепота, сказал:
– Эта сказка будет продолжаться до самого Рождества, и вы еще не раз напугаетесь до смерти. – И он скорчил страшную гримасу. Шарлотта натянула одеяло до носа. Эмили хихикнула и потребовала:
– Папа, давай дальше.
Откуда-то сверху, от самого солнца,
Несется серебряный звон колокольцев.
Зигзагами мчится оленья упряжка,
Как будто летать разучились, бедняжки,
И правит санями, насколько мне видно,
Возница ужасно зловещего вида.
Вместо улыбки – оскаленный рот,
Если он – Санта, то Санта не тот.
Слышится хохот, и гогот, и вой,
Он машет руками, он брызжет слюной
И, в довершенье всего беспорядка,
Мелко трясется, как будто в припадке.
(Если приметы вам встретятся эти,
Срочно звоните в полицию, дети!)
– О боже, – выдохнула Шарлотта, натянув одеяло почти
