стимулятора может лишь усилить или ослабить склонность, которая уже существует. Убивший спьяну свою жену, как правило, не раз об этом подумывал и на трезвую голову. Люди, совершающие преднамеренные убийства, как в нашем случае, почти наверняка имеют к этому устойчивую склонность.
– Так ты считаешь, что парень совсем свихнулся?
– Или же изначально запрограммирован на убийство.
– Изначально запрограммирован?
Эуне кивнул:
– Помнишь того грабителя, которого так и не удалось взять, – Расколя Баксхета?
Харри сделал отрицательный жест.
– Он цыган, – продолжал Эуне. – Несколько лет ходили слухи об этой поистине мистической фигуре. Считалось, что он мозговой центр, стоящий за всеми крупными ограблениями финансовых учреждений и инкассаторов в Осло в восьмидесятые годы. Прошло немало времени, прежде чем полиции удалось установить, что он действительно существует, но даже и тогда не сумели найти никаких улик против него.
– Теперь что-то припоминаю, – сказал Харри. – Однако его вроде бы все же поймали?
– Ошибаешься. Ближе всего к нему удалось подобраться, когда двое налетчиков пообещали свидетельствовать в суде против Расколя в обмен на смягчение наказания для них самих. Однако оба они внезапно исчезли при таинственных обстоятельствах.
– Ничего необычного, – заметил Харри, доставая пачку «кэмела».
– Необычно то, что они к этому времени сидели в тюрьме, – сказал Эуне.
Харри тихонько присвистнул:
– И все же мне кажется, он попал за решетку.
– Верно, – откликнулся Эуне. – Однако его не поймали. Он сдался сам. Как-то раз явился в приемную Полицейского управления Осло и заявил, что хочет признаться в совершении кучи давних ограблений. Естественно, начался дикий переполох. Никто ничего не понимал, а сам Расколь наотрез отказался объяснить, почему сдался. Прежде чем возбуждать дело, позвонили мне, чтобы я его освидетельствовал и проверил, не спятил ли он, – ведь в противном случае суд счел бы признание недействительным. Расколь согласился на беседу со мной с двумя условиями. Во-первых, мы должны были сыграть партию в шахматы – и не спрашивай меня, откуда ему стало известно, что я играю. А во-вторых, мне следовало принести французский перевод «Искусства войны» – древнего китайского трактата о военной тактике.
Эуне распечатал пачку сигарилл «Нобель пети».
– Книгу мне прислали из Парижа, и я захватил с собой шахматную доску. Меня отвели к нему в камеру. Человек, которого я там увидел, больше всего напоминал монаха. Он попросил у меня ручку и стал листать книгу, кивком дав понять, чтобы я готовился к игре и начинал. Я расставил фигуры и сделал первый ход, готовясь разыграть дебют Рети – при нем атака на противника начинается лишь после того, как твои фигуры займут все центральные позиции. Часто такое начало бывает весьма эффективно против игроков среднего уровня. По одному только первому ходу невозможно было
