за низкими серовато-стальными облаками, наползающими со стороны Осло-фьорда под неистовыми порывами южного ветра – явной увертюрой к приближающемуся дождю. Каждый шквал сопровождался неистовым свистом водосточных желобов и оглушительными хлопками маркиз на Киркевейен. Деревья стояли совершенно голые; Осло являл собой сплошную черно-белую картину – как будто кто-то высосал из города все краски. Придерживая полы плаща руками, засунутыми глубоко в карманы, и упрямо пригнув голову, Харри шагал навстречу ветру. Он уже успел отметить, что последняя остававшаяся пуговица где-то потерялась – вероятно, еще накануне вечером или ночью. Причем эта потеря была вовсе не единственной. Собравшись позвонить Анне, чтобы та помогла восстановить картину минувшего вечера, он обнаружил, что исчез также и мобильник. Когда же он наконец додумался перезвонить ей с обычного аппарата, голос в трубке, смутно напомнивший Харри голос кого-то из телеведущих прежних лет, поведал, что вызываемый им абонент в настоящее время недоступен, однако он может оставить свой номер или же сообщение. От последнего он, впрочем, воздержался.
Он относительно быстро пришел в себя и на удивление легко справился с желанием продолжить где-нибудь в «Винмонополе» или у «Шрёдера». Вместо этого он принял душ, оделся и зашагал по Софиес-гате мимо стадиона «Бишлет», миновал Пилестреде, Стенспаркен и вышел на Майорстуа. На ходу он пытался понять, что же такое он пил накануне. Вместо болезненных спазмов желудка – явных признаков употребления «Джима Бима» – все органы чувств, казалось, окутала густая пелена липкого тумана, развеять который, как выяснилось, не могли даже самые резкие порывы свежего ветра.
У отделения Норвежского банка стояли две полицейские машины с включенными синими мигалками. Харри продемонстрировал свое удостоверение одному из одетых в форму патрульных в оцеплении, нырнул под натянутую ленту и направился к входу в банк, где Вебер беседовал с кем-то из своих сотрудников из криминалистической лаборатории.
– А, старший инспектор, добрый вечер, – поздоровался Вебер, делая особое ударение на слове «вечер». При виде синяка, украсившего физиономию Харри, он вскинул бровь: – Что, жена дерется?
Не найдясь сразу, что ответить, Харри щелчком извлек из пачки сигарету:
– Ну и что у нас здесь?
– Парень в маске с винтовкой AG-3.
– Естественно, пташка упорхнула?
– Преспокойно.
– Свидетелей кто-нибудь опросил?
– Ли и Ли в Управлении как раз заняты этим.
– Какие-нибудь детали самого ограбления?
– Налетчик дал женщине-управляющей двадцать пять секунд на то, чтобы открыть банкомат, а сам в это время приставил винтовку к голове одной из служащих.
– И заставил ее говорить вместо себя?
– Угу. А когда ворвался в банк, молол все ту же чушь по-английски.
– This
