завести собственную сыскную контору, и вот племянник согласие соучаствовать дал.
Хозяин наш обрадовался, похвалил за полезное начинание и изложил случившуюся с ним недавно историю.
– Заявляется с месяц назад некий господин приличного вида и предлагает для моей нумизматической коллекции дюжину старых монет. Начинаю смотреть монеты, хм, несколько сразу определяю фальшивыми. Через полчаса понимаю – фальшивые все. Ну и, следовательно, довожу свое заключение до посетителя. – Граф усмехнулся и качнул головой. – Сразу понимаю, человек не хотел меня обмануть – у него, у бедного, чуть слезы не потекли. Пробую расспросить, но не выходит: «так, – говорит, – случайно достались».
– А монеты большой очень ценности? – живо поинтересовался дядя.
– Приличной, – граф прикинул в уме. – Вместе все – тысяч на сорок.
– И по впечатлению вашему, посетитель этот сам стал жертвой подделки? – дядя, не дожидаясь ответа, предупредил: – Среди преступников немало превосходных актеров.
– На одном случае, согласен, можно и ошибиться, но история не вся далеко – слушайте дальше.
Дядя, обратясь в сплошное внимание, подал корпус вперед, да и мне сделалось интересно.
– Проходит дней десять и появляется другой господин с почти таким же набором монет.
Мы оба вздрогнули от удивления, я приготовился дальше слушать, но дядя попросил уточнения:
– В каком именно смысле «почти тот же набор»? И еще, Сергей Григорьевич, в наборе были монеты из того первого?
– Вот то-то и любопытно, что фальшивки все были новые. А отличался набор лишь тем, что в первом монет было четырнадцать, а в этом тринадцать.
– То есть во всем остальном совпадение?
– Именно-именно. Да, не помню уж отчего, но первый мой посетитель – показалось мне или оговорка его была – москвич. Второй просто сообщил, что наслышан про мой нумизматический интерес, но он тоже почти что наверняка москвич.
Дяде не удалось спросить, как граф, говоря математическим языком, это вычислил, потому что принесли портвейн – какую-то редкость, бутылка была постарше меня.
Эпикурейская натура дяди тотчас отвлеклась на этот шедевр.
Цвет…
Запах…
Стали пить маленькими глотками…
Я не мастак по дегустации вин, и употребляю их всегда в малом количестве, так как терпеть не могу «поехавшей» головы, а у меня такое начинается скоро.
Но дядя – что папенька – могут пить много, и не меняясь ничуть в мыслях и поведении.
С дядей мы тоже пили вина первого сорта, однако ж этот портвейн показался особенным – его вкусовое многообразие, чудилось мне, превосходит количество моих вкусовых рецепторов.
И дядя скоро признал, что в жизни его были только два случая, когда он пребывал в подобном восторге от питьевых ощущений.
Еще пара минут ушла на это чувственное благополучие.
Однако интересная и недосказанная история звала вернуться.
– Итак, –
