style="font-size:15px;"> Лизе нравилась криминальная полиция – своего рода орден, не только служба, но и единство неравнодушных к дурному людей. Даже пришедшие только ради надежных заработков и социальных гарантий, даже такие скоро делаются принципиальней, подтягиваются и начинают любить общее дело. Потом оно становится их философией.
Плохо только, ее родители очень волнуются. Последний раз, покидая их после короткого отпуска, она глупо бросила: «ребята, если что, за меня голову оторвут». Увидела боль в глазах у обоих – «если что» им не надо. Хотела их успокоить, а вот ляпнула ерунду. Тем более, ее жизни ничего не угрожает. Или почти ничего.
Что родители волнуются – неприятно, а что капитан за нее беспокоится, приятно наоборот…
Когда машина въезжала в уже знакомые ворота, Дункан отметил на ручных часах половину шестого.
Он вспомнил еще про здешних детей, здесь вчера находившихся – с ними следовало деликатно разобраться, вдруг кто-то что-нибудь видел.
Капитан показал инспектору встать немного не доезжая – некрасиво, когда чужой автомобиль торчит прямо напротив входа.
– Ты не помнишь, как, согласно процессуальным нормам, допрашивают маленьких детей?
Его сотрудник пришел в замешательство.
– … патрон, помню только, что когда-то такой вопрос был на экзамене.
– Это я тоже помню.
Охранник на въезде, конечно уже сообщил в дом об их прибытии, но пока что никто не вышел. Одна из дверных створ главного входа была открыта, на другой виднелся черный траурный бант.
Они прошли от автомобиля к входу и здесь, в открытом дверном пространстве, возникла темнокожая женщина, по одежде для хозяйственных целей – явно служанка, молодая, с очень приветливым лицом, и исполненная здоровьем, направлявшим уже себя в избыточный весь.
Женщина поздоровалась с ними вежливым поклоном.
– Здравствуйте, мэм, мы из полиции.
Та, желая освободить проход, не решила сразу, куда ей сдвинуться, и капитан воспользовался ситуацией:
– Вы здесь работаете?
– Да, сэр.
– Но вчера я вас не видел.
– Я была, сэр, я была, – уже готовая явиться улыбка осталась внутри, уступив место печали, – сидела с детьми, сэр, их нельзя держать взаперти одних, – голова грустно вслед словам покачалась.
– Да, мне сказали, четверо детей. Двое – близняшки Ванлейнов, а двое других?
– Один мой, сэр. Он с утра здесь, а вечером мы уходим домой.
– А еще?
– Еще мальчик, который тут живет постоянно. Его мать во Франции, получила на год хороший контракт, – грусть сменилась радостью за чужое благополучие: – Мы очень довольны за нее, сэр.
– Ваш сын ничего не видел?
– Где же, сэр, дети были в доме. – И опять, следуя теме, в лице возникла горькая складка: – Слава Богу, сэр, что они не видели этого ужаса.
Было заметно, как она напряглась, чтобы фантазия своевольно не нарисовало такую картину.
Инспектор рядом захотел
