как водится, оставил дома – это входило в «программу сдерживания», пришлось прикуривать от зажигалки официанта.
Инспектор, подбиравший подливу кусочком хлеба, иронично поднял глаза:
– Все мучите себя, сэр?
– Не твое дело. Скажи-ка, Джино тут у вас был лет восемь или девять назад – ты что про него знаешь?
– М-м… был такой, – инспектор сделал паузу и дожевал, – редкая сволочь, наркотики все от него шли. Сдох, скотина, кремирован полицией за счет государства.
– Как это, кремирован?
– Натурально, патрон. Почему вас заинтересовало?
Утечку информации нельзя допускать даже в разговоре с самыми верными своими людей, капитан пожал плечами:
– Да так, я почему-то думал, он сел.
Инспектор мотнул головой:
– Нет, околел в госпитале у своего родственника. Там какая-то малопонятная история – ребята из наркоотдела уже выехали на его арест, а привезли труп. Я не знаю деталей, патрон, сам тогда был в отпуске.
Скоро пошла прямая дорога.
На кладбище.
Вот на кладбище – прямая, а куда-то еще – повернешь десять раз.
– Слушай, надо какие-нибудь цветы купить.
– Хоть пальму в кадке, там у въезда есть магазин.
В магазине, у главных ворот, действительно оказалась масса цветов. Инспектор, вошедший вслед за начальником, обвел цветочную выставку взглядом и укоризненно произнес двум работавшим барышням:
– Я вижу, вы готовы похоронить весь город.
Ответом стал веселенький смех.
Капитан купил две розы – красно-темные, очень большие, и на длинных твердых стеблях.
Полиции нигде не требуется показывать пропуск, при, куда хочешь, инспектор так и сделал – обогнул прочие машины и подкатил совсем близко к траурному собранию.
Когда они подошли, оказавшись в боковом зрении публики, многие их заметила, но среди повернутых голов, непонятно как, Дункан увидел только ее лицо.
Инспектор что-то произнес и грустно вздохнул.
– Извини?
– На таких мероприятиях священник отводит на речь не меньше пятнадцати минут.
– Мы просто отметимся и уедем.
Он вовсе не планировал сводить присутствие к такому минимуму, решение возникло внезапно от появившегося вдруг внутреннего дискомфорта.
Капитан деликатно преодолел неплотные ряды, бегло отметив «своих» – мэр, судья, прокурор – поздоровался кивком на ходу еще с кем-то, священник уже начал речь… а в пространстве между двумя белыми венками почти по центру образовалась узкая пустота, пригодная для двух роз на их твердых длинных стеблях.
Красно-темные встали, вписавшись между светлыми композициями, словно необходимая, задуманная прежде деталь.
Отшагнув назад, капитан заметил, что несмотря на траурные минуты, в некоторых лицах отразилось удовлетворение эстетическим результатом.
