на площадку, за которой расположен открытый бассейн. Такой огромный, что только обожравшийся деньгами идиот мог его выдумать.
А вон, почти посередине, дя-дя. На каком-то надувном комплексе в виде полукресла со столиком, с выпивкой и закуской. Всю жизнь только и делает, паразит, что спекулирует на ценных бумагах, а потом тешится барским отдыхом.
– Привет! – Он растянул до ушей улыбку и помахал рукой. – Ты так далеко, что, наверно, меня плохо слышишь.
– Не беспокойся, – басовито прохрипело навстречу. – Все, что мне нужно, я слышу на любом расстоянии.
– Отлично!
– Так, что тебе нужно, племянничек?
Освещение было великолепно сработано. Никаких фонарей по бортикам. Свет шел изнутри бассейна так, что он выглядел как солнечная с голубизной чаша.
– Послушай, я хотел бы поговорить о деле. Только о деле. Не касаясь ваших отношений с моей покойной мамой.
– Ты имеешь в виду осрамившую нашу семью шлюху?
– Я же сказал, что хочу говорить о деле. Оно может дать очень приличный доход.
– «Приличный» в твоем понимании – это сколько?
– Десятки миллионов долларов. А может быть, больше.
– Найджелл, ты сам сошел с ума или считаешь меня сумасшедшим? Откуда у тебя могут быть такие проекты?
– Ты же делаешь любые выгодные ставки в бизнесе.
– Об этом можно прочесть в каждой газете.
– Ставить на науку тоже иногда очень выгодно.
– Конечно, и я ставлю на науку, когда покупаю акции крупных заводов перед тем, как они получат государственный заказ. Или когда узнаю, что косоглазые азиаты выходят на мировой рынок с новой продукцией. Узнать все это вовремя – большая наука, Найджелл. И я хотел приобщить тебя к ней, но ты, заморыш, назвал меня в ответ негодяем.
– Потому что ты ударил мою мать!
– Разве ты сам не сказал, что мы не собирались говорить об этой шлюхе? – Он взял со столика телефонную трубку. – Карл, проводи молодого человека. И будь любезен, племянничек, не поздравляй меня больше с Рождеством, даже если об этом тебя попросит сам Папа Римский.
Он всю дорогу дрожал от бешенства. И все сливалось, путаясь и переставляясь местами: мать, скрывшая тогда тяжесть своей болезни, чтоб он, студент, не волновался и не мешал себе выбиться в люди, сама болезнь… люди не умирают так просто меньше чем в пятьдесят… и другое – подлые глаза и улыбка, которым все еще хотят верить кусочки его больного мозга… солнечно-голубая чаша, откуда глядят на него крокодильи глаза… деньги огромной шевелящейся кучей, будто скрывающие под собой что-то живое…
Внезапно он понял, что остановил машину. И тут же увидел полицейского за ветровым стеклом.
Голос снаружи приказал опустить окошко.
– Вы употребляли алкоголь или наркотики, мистер?
Он мотнул в ответ головой.
– Сделайте выдох в эту трубочку.
Полицейский с удивлением взглянул на шкалу.
– Хм,
