бремя, но та лишь отвечала, что непременно поможет, когда поправит свое финансовое положение. Заведение было частным. Фокс поначалу рассматривал и другие варианты, но там везде было грязно и дурно пахло. Лаудер-лодж оказался лучшим. Здесь деньги Фокса обретали в числе прочего причудливые формы обоев “Анаглипта” или хвойного освежителя воздуха. Внутри здания пахло тальком, а отсутствие кухонных ароматов свидетельствовало о хорошей вентиляции. Малькольм отыскал поблизости место, припарковался, подошел к двери и назвал свое имя. Дом престарелых располагался в особняке викторианских времен, стоимость которого, должно быть, выражалась семизначным числом до недавнего обвала цен на недвижимость. У подножия лестницы имелись места для ожидания. Едва Фокс собрался присесть, как нянечка сообщила, что его приглашают наверх.
– Дорогу вы знаете, мистер Фокс, – пропела она.
Малькольм кивнул и направился в один из двух коридоров – тот, что подлиннее. Он вел в пристройку к основному зданию. Ей было уже, наверное, лет десять. На стенах проступили тонкие трещинки, а окна с двойными стеклами местами пострадали от влажности, но комнаты были большими, светлыми и хорошо проветривались – первое, на что он обращал внимание при выборе места. Много воздуха, света и никаких лестниц. Плюс, для особо везучих, собственный санузел при комнате. Имя его отца было напечатано на карточке снаружи двери.
“Мистер М. Фокс”. “М” означало “Митчелл” – девичья фамилия бабушки Малькольма. Отца все звали Митчем. Хорошее, сильное имя. Фокс сделал глубокий вдох, постучал и вошел в комнату. Отец сидел у окна, положив руки на колени. Он выглядел еще чуть более высохшим, еще чуть менее живым. Щеки были чисто выбриты – явно не им самим, а волосы свежевымыты и гладко расчесаны. Серебристые, пышные, они переходили в длинные бакенбарды, которые отец носил всю жизнь, сколько Малькольм его помнил.
– Привет, пап, – сказал Фокс. – Ты как?
– Не жалуюсь.
В ответ Фокс улыбнулся – на то и было рассчитано. “Ты повредил спину во время работы на фабрике, – подумал он, – и стал беспомощным на многие годы. Потом появился рак и бесконечные боли. Стоило тебе победить недуг, как умерла твоя жена. И пришла старость. Но ты не жалуешься – потому что всегда был главой семьи, опорой в доме.
Твой сын женился, но неудачно – брак распался через год. Проблемы с алкоголем у него случались и раньше, а тут дело на время приняло и вовсе тяжелый оборот. Дочь давно покинула родные края и редко дает о себе знать, пока не появится на горизонте с очередным малоприятным бойфрендом на привязи.
Но ты не жалуешься.
В конце концов, в твоей комнате не пахнет мочой, а сын все-таки иногда приходит навестить тебя. Он и сам вроде бы неплохо устроился, и о тебе не забыл. Ты никогда не спрашивал, доволен ли он своей жизнью. И никогда не благодарил его за то, что он делает для тебя…”
– Я забыл купить тебе сладости, пап.
– Не беспокойся –
