2
Однажды, когда мы с Юлькой остались одни на лестничной площадке (народ, выкурив по сигарете, вернулся к своим планшетам), она обратилась ко мне:
– Витька, ты можешь объяснить – что нужно, чтобы живопись пошла? Бьюсь, блин, бьюсь – и, как-то всё – не очень. А наброски – сам видел, нормально.
– Ты-то что чувствуешь, когда пишешь? – Спрашивает она, выдыхая кольца дыма – одно симпатичнее другого прямо мне в лицо.
– Помнишь, мы писали одну и ту же постановку? – Продолжает Юлька, сверкая глазами сквозь собственную дымовую завесу. – У тебя цвет настоящий. А у меня – не идёт и точка. И нарисовано нормально, и композиция вроде бы ничего. Но – не звучит!
– Ну как тебе объяснить, – я ей, отгоняя дым подальше (я-то не курю, выхожу в «курилку» пообщаться). – Во мне что-то включается; это похоже на то, может быть, как самолёт преодолевает звуковой барьер. Раз! И ты уже в другой среде, в другом пространстве или качестве.
– Не надо про самолёт, – говорит она, пытаясь закурить очередную сигарету. – Давай о живописи.
– Слушай, хватит дымить, тут без противогаза не поболтать по-человечески, – пытаюсь я её остановить.
Ну да, девушку Юлю только танком и остановишь, если она чего-то захочет.
– Не смеши, – она мне, затягиваясь своими «лёгкими» № 5.
– Ладно, – сдаюсь я. – Ты попробуй писать одновременно на разных участках холста, то есть, как бы кусками, держа при этом целое в голове. И не жиденько, а полновесно «вляпывать» мазки. Не экономь на краске. Нужно стараться не бояться подбирать необходимый цвет и смело ударять им в нужном месте. Только и всего, наверное. Если не ошибёшься, то рано или поздно все эти пятна сложатся в единую, цельную картину. Да, имей в виду, что несколькими кистями не обойтись – с десяток потребуется, а может и больше. Зато каждая будет играть свою гамму, и в целом должен получиться – оркестр. Если с «дирижёром» всё в порядке, то и музыка должна быть на уровне.
– Хорошо, – Юлька мне, – а если не угадаю с цветом, не попаду, то что тогда – всё соскребать? Краску жалко, она же дорогая.
– Ну, с такими мыслями тебе не живописи учиться, а где-нибудь кладовщиком работать, – я ей. – Ты же обеспеченный человек, причём здесь экономия?
– А обеспеченные, потому и обеспеченные, что знают цену деньгам, – упорно клонит в свою сторону Юлия.
– Блин, ещё раз услышу о деньгах – вообще о живописи со мной не заговаривай! – Я ей. – Лучше сразу о погоде… Да и пора нам к «станку», народ уже пашет во всю.
Я порываюсь двинуться к одногруппникам.
Она, схватив меня за руку:
– А даму поцеловать, слабо? – И указывает пальцем себе на щёчку. При этом её глаза как-то по-особенному заискрились, блеснули сквозь упавшую на них чёлку вьющихся, тёмных волос.
Молча возвращаюсь. Недолго думая, за плечи притягиваю её к себе и осторожно целую в нежную, душистую шею, в щёку, в губы. Поцелуй в губы у нас получился затяжным,
