если не сложится с грузом, славный городишко Чеджур?»
– Люк! – вновь окликнула меня Николь. – Посмотри!
Обернувшись, я увидел, что девушка показывает мне новенький, испускающий солнечные зайчики золотой нобль. Одним из зайчиков она умудрилось случайно попасть мне в глаз. А может, и не случайно. Но в любом случае, Николь показывает монету не потому, что она такая новенькая и блестящая. Просто эта монета – выраженная не словами благодарность Ильберта.
Возникший будто из ниоткуда Энди тут же выложил свою версию ее происхождения.
– Это признательность господина Ильберта за мою помощь, – в общем-то, обоснованно поведал он. Во время появления Ильберта на палубе «Небесного странника» корабль резко качнуло, и купец непременно бы упал, если бы Энди, находившийся рядом, не успел его подхватить.
– Не веришь – догони и проси, – продолжил Ансельм. – Но если ты хочешь оставить нобль себе, что ж, я не против.
При этом Энди так масляно посмотрел на девушку, пригладив несуществующие усы, что всем сразу стало понятно, в каком именно случае Николь может оставить себе монету. Та фыркнула и потрепала его по щеке, отчего Энди ожидаемо закатил глаза якобы от восторга:
– Иди уж, Эи. Слишком ты меня низко ценишь. – И вероятно для того, чтобы прекратить все дальнейшие поползновения Энди, она добавила: – Тебе таких денег за всю жизнь не заработать.
По лицу Ансельма пробежала тень от лихорадочной работы мысли – как ему с достоинством вывернуться из ситуации, чтобы не потерять лицо перед членами команды. Но пока он соображал, Николь уже исчезла в капитанской каюте, где и хранилась корабельная касса.
В таверне удача мне не улыбнулась. Единственное, что удалось узнать – корабль Компании находится в Чеджуре на мелком ремонте. Чтобы хоть как-то поднять себе настроение, я с удовольствием осушил кубок местного меда, славящегося далеко за пределами Чеджура, после чего направился на «Небесный странник», окончательно убедив себя в мысли отправиться завтра с рассветом в Орегано.
Разгрузка давно закончилась, но люк в борту «Странника» по-прежнему оставался открытым. И правильно, погода жаркая, пусть трюм проветривается.
Дежуривший возле люка Аделард, усевшись на траву, что-то вырезал из куска деревяшки. Должен заметить, что всяческого рода поделки получаются у него замечательно – и фигурки зверей и птиц, и даже цепочки.
«Каютка Николь скоро будет завалена ими полностью», – посочувствовал я ей, проходя мимо.
На палубу корабля я попал через трюм, поднявшись по трапу. Хотел сразу пройти к себе в каюту, но задержался, прислушиваясь к очередному разговору Энди с Николь. Девушка разложила для просушки какие-то корешки, и вот один из них Энди и взял в руки.
– Корень мандрагоры, – с полным знанием дела уверенно заявил он.
У меня, помимо желания, лицо растянуло улыбкой – тоже мне травник!
Даже мне, далекому от всего, что связано с травами,
