Могу показать, – с готовностью хваталась за ширинку красотка и зычно гыгыкала.
Максим Михайлович свирепел, но сделать ничего не мог. Отец был не только главой семьи, но и держателем основного пакета акций.
Валькирия раскрутила Михаила Яковлевича на покупку мотоцикла, и некоторое время дед с упоением носился по ночному городу в кожанке и бандане. Но на фестивале юная нимфа была застукана старцем за прелюбодеянием с тощеватым прыщавым юнцом, и патриарх семейства Кузнецовых потерял интерес к мотоспорту.
Семья затаилась в ожидании нового коленца, на которые дед был мастером.
Манерную невестку он терпеть не мог, к сыну относился снисходительно, а внучку нежно любил. Самым страшным испытанием было любое официальное торжество, которое по этикету нельзя было провести без Михаила Яковлевича. Дед мстил своей социалистической молодости, державшей его в узде сплошных ограничений, и любое тусовочное мероприятие превращал в фарс, позоря близких и распугивая гостей сомнительными комплиментами и вызывающе-откровенными разговорами политической направленности. С первыми он подкатывался к молодившимся дамам, а со вторыми – к депутатам и политическим деятелям, дорожившим своими теплыми местами. Делал он это все демонстративно и с нескрываемым удовольствием. Больше всего доставалось Диане Аркадьевне, которую свекор с упоением изводил на светских раутах.
– Оно, конечно, лошадей на переправе не меняют, – задумчиво рокотал он, при большом скоплении народа разглядывая холодеющую невестку, – но ведь загнанных кобыл-то пристреливают! А блудливых и вовсе – на колбасу!
Диана Аркадьевна, чувствовавшая за собой определенную долю вины, в открытую конфронтацию не вступала, но отвечала взаимной неприязнью, смешанной со страхом. Ей все время казалось, что свекор что-то знает или догадывается. Спасало только то, что муж, будучи глубоко уверен в ограниченных умственных способностях жены и ее абсолютно зависимом положении, на слова отца внимания не обращал, лениво отмахиваясь и даже не пытаясь сгладить неловкость.
Визит свекра на дачу стал неожиданностью. Тем более что намечался романтический вечер с соседом.
– Михаил Яковлевич, может, коньячку? – Диана Аркадьевна попыталась нейтрализовать родственника и отвлечь его от обреченно мотавшегося вдоль стола кавалера.
– А для кого это ты тут коньячок держишь? – прищурился вредный старик, строя из себя симбиоз Шерлока Холмса и комиссара Мегре.
– Так для Максима, – покраснела невестка. Девушки сидели как примороженные, и даже Маша не спешила подходить к любимому деду.
– Ага. Ага, – презрительно закивал патриарх семейства Кузнецовых. – А то он часто сюда приезжает. Чего застыла? Я говорю, часто он сюда приезжает-то?
– Нет, – вытянулась Диана Аркадьевна.
– Не скучает, стало быть, – подытожил Михаил Яковлевич. – И правильно. Чего ему там скучать. Радоваться надо. И ты, я гляжу, тут не
