Мир на краю пропасти. Предвоенные хроники. Юрий Житорчук

      Следующие два дня, 19 и 20 июня, Сталин вновь не встречался с Тимошенко и Жуковым, что трудно себе представить, если бы кого-то из этой троицы посетили бы сомнения по поводу того, что уже 22 июня возможно нападение Германии на СССР.

      Тем временем 19 июня Жуков отменяет приказ командующего ПрибОВО о проведении затемнения прибалтийских городов. На следующий день Жуков отменяет распоряжение командира 125-й дивизии об эвакуации семей начальствующего состава дивизии. 21 июня член Военного совета Приб ОВО корпусной комиссар Дибров, в соответствии с устным распоряжением Тимошенко, приказал немедленно отменить им же утвержденные мероприятия, а именно отобрать у бойцов патроны и разминировать минные поля.

      В 19 часов 21 июня Сталин начинает совещание, на котором, судя по составу приглашенных, обсуждались вопросы, связанные с намеченным переходом оборонной промышленности на мобилизационный режим работы. Во всяком случае, начальник Генштаба на этом совещании не присутствовал.

      Таким образом, вплоть до примерно 20 часов 30 минут 21 июня никакой особой тревоги, связанной с возможным нападением немцев в ближайшие часы, у высшего военного и политического руководства страны не наблюдалось.

      Вся ситуация мгновенно изменилась после того, как Сталин получил сообщение от Герхарда Кегеля – советского разведчика, работавшего в немецком посольстве в Москве в ранге советника по экономике, о том, что война начнется в ближайшие сорок восемь часов.

      В результате уже в 20 часов 50 минут в кабинете Сталина было собрано совещание с участием военного руководства страны, где была сформулирована директива, согласно которой в течение 22—23 июня возможно внезапное нападение немцев на СССР. В этой связи войска западных приграничных округов должны были быть немедленно приведены в полную боевую готовность. К сожалению, эта директива дошла до большинства войсковых частей приграничных округов уже после нападения немцев на СССР.