между отдельными частями вермахта, между отдельными генералами вермахта, между СС и люфтваффе?[35] Ведь у нас в школе бывали офицеры всех видов войск и в старших классах агитировали добровольцев во все виды и рода войск. Лишь представителей СС у нас никогда не бывало, поскольку для работы с юношеством СС предпочитают использовать только лагеря допризывной подготовки.
В этом лагере допризывной подготовки я и узнал нечто весьма для меня важное. Во-первых, я буду отныне действовать всегда только прямо и открыто, а не обходными путями, а еще выучу на занятиях по теме «Рукопашный бой без оружия» как можно больше приемов, с помощью которых можно будет защитить свою собственную шкуру. Это может пригодиться всегда и везде. При этом можно свести на нет своей решительностью, превосходством в умении и быстротой все преимущества более сильного противника. Раньше я всегда робел перед драками со своими врагами, а теперь этот страх у меня пропал. Теперь я знаю, как выйти из захвата шеи сверху и как отразить удушающий прием, и смогу дать отпор нападающему. Действительно, отличная это штука! Надо только будет это отработать еще и дома, чтобы не позабыть и действовать автоматически. Ах, дома! Да, я уже снова тоскую по дому и был бы неописуемо рад, если бы мог снова очутиться сейчас дома, в Мютценове…
Мютценов, 9 августа 1943 г.
Наконец-то дома! Я лежу на мягкой траве поляны в глубине леса неподалеку от нашей деревни и пасу коров. Пасти коров – мое любимое занятие в летнее время, оно не мешает моим мыслям, и я могу думать. Раньше я не очень-то охотно гонял коров пастись на этот луг, затерянный в лесу, поскольку всегда побаивался – здесь накануне Первой мировой войны был подстрелен один браконьер. И мне тогда казалось, что его дух или новый браконьер блуждают где-нибудь здесь и могут напасть на меня.
Теперь мне просто смешны эти детские страхи. Все-таки то, что довелось узнать и испытать этим летом в двух лагерях, пошло мне на пользу. Я закалился, стал увереннее и мужественнее, исчезли моя прежняя нерешительность и мягкотелость. Раньше, еще года два тому назад, приглядывая за коровами, я всегда писал здесь стихи, теперь же меня это просто не интересует. Стихи – это нечто для девчонок, парень же должен выражать себя в краткой, но значительной фразе, в донесении, в рассказе. И я впредь не буду подыскивать рифму, разве что буду по-прежнему вести свой дневник. Этого вполне достаточно, да и куда важнее для меня, чем бесполезное рифмоплетство.
Однажды я даже попытался писать на нижненемецком языке[36]. Но довольно странно, что родители говорят с нами на верхненемецком языке[37], то есть со мной и моей сестрой Вальтрауд, тогда как с остальными моими четырьмя братьями и сестрами они общаются на нижненемецком. Да такое же происходит и в других семьях. С 1925 года со всеми детьми родители разговаривают на верхненемецком, да и мы, ребята, между
Люфтваффе – военно-воздушные силы.
Нижненемецкий язык (нижненемецкие диалекты; самоназв. Nederdüütsch, Plattdüütsch, Plautdietsch; нем. Niederdeutsch, Plattdeutsch) – крупная группа родственных диалектов, распространенная преимущественно на севере Германии и северо-востоке Нидерландов. Относится к западногерманской группе германской ветви индоевропейских языков. Фонетически сильно отличается от литературного немецкого языка (верхненемецкого), однако близок нидерландскому языку.
Верхненемецкие языки (диалекты) (нем. Hochdeutsch) – группа немецких диалектов, которые подразделяются на две крупные зоны – южнонемецкую и средненемецкую. Немецкий язык в общем понимании состоит из вышеназванных языков, причем он неоднороден, а диалекты или варианты одного региона немецкоязычного пространства могут существенно отличаться от диалектов и вариантов другого региона. Однако же часто понятие Hochdeutsch приравнивают к понятию Standardsprache, тем самым показывая его роль в становлении литературного языка немцев.
