и Александра была прикована к этой трубе наручником. К счастью, наручник достаточно свободно скользил по трубе вверх-вниз, так что Александра могла и опускать окольцованную левую руку, и поднимать. То, что это именно счастье, она поняла довольно скоро, когда от постоянного сидения начали затекать ноги и захотелось встать. Окажись труба толстой, ей пришлось бы все время сидеть, а если стоять, то согнувшись в три погибели. А так можно было выпрямиться и сделать хотя бы шаг в сторону, на длину цепи. Вокруг этой трубы Александра и бродила, как лошадь возле коновязи, благодаря судьбу за то, что мучители хотя бы не стреножили ее другой парой наручников. Или правильней было бы назвать их наножниками? Этого Александре – опять-таки, к счастью, – выяснить не удалось.
Ей не пришлось долго мучиться неведением относительно своей судьбы. Буквально спустя час после того, как ее притащили в этот полутемный, душный подвал и приковали к трубе, трое похитителей ненадолго ушли, а потом вернулись, неся яркую переноску на длинном шнуре и видеокамеру.
Теперь похитители были одеты в одинаковые спортивные костюмы – синие, синтетические, такое ощущение, что еще советских времен, уж больно допотопный вид у них был! Однако шапочки с прорезями для глаз по-прежнему укрывали их лица. Похоже, это причиняло им немалые неудобства – в подвале было жарко, – однако, вопреки надеждам Александры, никто из похитителей не сорвал в раздражении шапочку и не вытер пот со лба, невольно дав ей возможность увидеть свое лицо. А впрочем, какой в этом был бы прок? Наоборот – лучше бы ей не видеть их! Лучше не знать, кто они такие! Пусть пребывают в убеждении, что Александра совершенно безвредна для них: даже если столкнется потом где-нибудь нос к носу, не сможет опознать!
«Потом где-нибудь…» Господи, о каком «потом» могла идти речь, если Александра не знала, сколько часов, а может быть, и минут жизни ей отмерено!
Да, они очень старались скрыть свой истинный облик. Для этого служили и шапочки, для этого похитители говорили измененными голосами. Александре показалось, что «кавказский» акцент одного из них был грубой подделкой: он говорил ну в точности как учитель в том анекдоте про необъяснимые загадки русского языка: сол-фасол и вилька-тарелька. Впрочем, что она понимала в акцентах… Другие двое вообще старались помалкивать и держаться в стороне, предпочитая роль наблюдателей или охранников. В основном говорил и действовал «кавказец». Вскоре она стала называть его про себя «человек со шрамом». Для этого прозвища появились очень веские основания…
Короче говоря, похитители явились перед Александрой в режуще ярком свете многоваттной переноски и предъявили требование начитать на видеокамеру определенный текст. Текст этот незамедлительно был Александре вручен. Он имел вид листочка в клеточку, выдранного, похоже, из ученической тетрадки, на котором коряво, однако вполне грамотно, без ошибок было написано:
«Дорогие мои близкие и родные! Я похищена с целью получения выкупа. Прошу вас вступить в переговоры с лицами, которые передадут вам мое послание, заплатить
