Алекс.
– Я так старался не врать, что он усек правду. И теперь я боюсь, что это разнесется дальше.
– С чего бы?
– Ты же знаешь, как люди любят сплетничать. Думаю, что копы в этом ничем не отличаются от других. Они наверняка придут разговаривать в университет. А если захотят на нас нажать, то это прекрасный способ. И вдруг им вздумается навестить нас дома, в Керколди? Что, если Макленнан решит в интересах дела заложить меня моим предкам?
– Он не станет этого делать, Зигги. Мы же свидетели. Ему нет смысла нас озлоблять.
Зигги вздохнул:
– Хотел бы тебе поверить. Но насколько я мог заметить, Макленнан обращается с нами скорее как с подозреваемыми, чем как свидетелями. А это значит, что он будет выискивать наши болевые точки и на них давить. Вот так.
– Мне кажется, что у тебя паранойя.
– Может быть. Но если он скажет что-то Бриллу или Верду?
– Они твои друзья. И не станут из-за этого от тебя отворачиваться.
Зигги фыркнул:
– Если Макленнан проболтается, что их лучший друг голубой, Верд захочет со мной подраться, а Брилл больше никогда не пойдет со мной в туалет. Они гомофобы. И ты это знаешь, Алекс.
– Они с тобой дружат полжизни. Это перевесит все глупые предрассудки. Я же не отвернулся, когда ты рассказал мне об этом.
– Я рассказал тебе именно потому, что знал: ты из-за этого от меня не отвернешься. Ты не какой-то тупой неандерталец.
Алекс скорчил самоуничижительную гримасу:
– Милое дело – исповедаться человеку, чей любимый художник Караваджо. Но они тоже не динозавры, Зигги. Они примут это нормально. Пересмотрят свои взгляды в свете того, что знают о тебе. Я и вправду не считаю, что тебе следует из-за этого беспокоиться.
Зигги пожал плечами:
– Может, ты и прав. Но я предпочитаю не подвергать их испытанию. И даже если они с этим смирятся, что будет, если это выплывет наружу? Скольких откровенных геев ты знаешь в университете? Все эти английские мальчики из привилегированных школ, которые всю юность трахали друг друга, они ведь проделывают это тайком. Не так ли? И все бегают за Фионами и Фенеллами, заботясь о продолжении рода. Погляди на Джереми Торпа. Он должен предстать перед судом за то, что замышлял убийство бывшего любовника с единственной целью: скрыть свою гомосексуальность. Это не Сан-Франциско, Алекс. Это Сент-Эндрюс. Мне потребуются годы, чтобы получить диплом врача. Говорю тебе, если Макленнан меня выдаст, на моей карьере можно ставить крест.
– Этого не случится, Зигги. Ты все преувеличиваешь. Ты устал. Ты же сам говорил, что у нас мозги враскорячку из-за того, что случилось. Я скажу тебе, что меня беспокоит гораздо больше.
– Что именно?
– «Лендровер». Что, черт возьми, мы будем делать с ним?
– Нам нужно вернуть его на место. Выбора у нас нет. Иначе его объявят украденным,
