когда она налила себе, мы сели рядышком на диван.
– Как вы нашли меня? – спросила миссис Хьюитт. – Когда Элеанор сказала, что ко мне пришла мисс Макдональд, я в первое мгновение не связала ваше имя с Эдвардом. Теперь, конечно, я вспомнила, что он говорил мне о племяннице, приезжающей из Канады. Ваша мать телеграфировала ему, не так ли… и сказала, что сердце ваше разбито. «И что мне теперь делать? – спросил он меня. – Пригласить ее сюда?» – «Конечно, – ответила я. – Если девочке плохо дома, ей лучше уехать оттуда. Нет такого разбитого девичьего сердца, которое не мог бы излечить другой молодой человек».
– Я никогда не забуду Тима, – сказала я горестным тоном. – Сердце мое никогда не излечится.
Рози Хьюитт внимательно посмотрела на меня:
– Неужели дела настолько плохи?
Я кивнула.
– Тогда мне жаль вас, – сказала она. – Если человека постигает серьезная неудача, особенно тяжело пережить ее в молодости. Но, поверьте, вы справитесь с этой невзгодой. Вы можете сейчас не верить мне, но вы переживете. Когда женщина молода и красива, весь мир лежит у ее ног, и нужно быть абсолютно бесчувственной, чтобы не пнуть этот шарик хотя бы разок. Вот в моем возрасте все иначе. Ваш дядя был последним человеком, который любил меня в этой жизни. Не хочу сказать, что не стала бы оплакивать его в молодые годы, когда мы только что познакомились. Оплакивала бы, но не так, как теперь. Мне остались только воспоминания до конца дней моих. Не то чтобы я жаловалась, поймите. Я была удивительно счастлива с вашим дядей. – Глаза ее наполнились слезами.
– И он с вами, – проговорила я, – он воздал вам должное в своем завещании.
– Очень мило с его стороны, но жаль, что он это сделал. Я просила его не упоминать меня в завещании. Это вызовет толки, говорила я ему – таковы люди. Но, увы! Дядя ваш всегда был человеком упрямым и шел своим путем, не думая о последствиях. Разве можно было разубедить его?! И что же он написал?
Я пересказала его слова, и глаза ее наполнились слезами.
– Боже, спаси его добрую душу! Это был настоящий человек, и мы были очень счастливы вместе.
Она была настолько трогательна, что я порывисто взяла ее за руку.
– Я так сочувствую вам.
Она ответила мне рукопожатием.
– А вы, моя милая, перестаньте грустить. У вас своя жизнь, свои трудности. Я переживу и эту утрату, хотя дни мои теперь станут такими долгими, ведь Эдди больше никогда не придет ко мне вечером и не поговорит со мной.
– Вы часто виделись? – задала я довольно глупый вопрос.
Она помолчала, а потом, решившись, ответила:
– Что ж теперь скрывать! Мы с вашим дядей жили как муж с женой больше двадцати лет. Он сам говорит об этом своем завещании, так ведь? И мы были очень счастливы – куда более счастливы, чем многие бедняги, прожившие вместе целую жизнь. Конечно, мы не всегда были вместе. Иногда ему приходилось покидать меня, например, когда он ездил в Канаду, но в некоторых
