что не хотел делать ей больно. Интересно, что он за человек, ее сын? И как он отнесется к тому, что я занял его место, жил в его комнате, носил его одежду? Видит Бог, я никогда не брал чужого. Просто так вышло.
Я рассказывал про Залмана, а гверет Моргенталер время от времени задавала мне не слишком понятные вопросы. Например, она спросила:
− А Залман на тебя похож?
− Очень. Он упертый, никого не боится и не любит просить.
− Это я уже поняла. Внешне он на тебя похож? Как он вообще выглядит?
Интересно, почему женщинам всегда важно знать, кто как выглядит, а главное, какое это имеет значение? Я задумался. Мы, все шесть старших братьев, похожи на отца и друг на друга. У нас у всех квадратные лица с холодными серыми глазами, тонкими губами и тяжелой нижней челюстью. Последнее было как раз виднее всех у меня и у Залмана, потому что я брился[24], а у него по молодости на лице еще ничего не росло. Залман был невысоким, худеньким, с идеально прямой спиной и перемещался как тень – быстро и тихо. Я же габаритами напоминал промышленный холодильник и мог бы служить живой иллюстрацией к поговорке “слон в посудной лавке”.
Я продолжал рассказывать, а когда дошел до фразы “я никогда его не бил”, гверет Моргенталер засмеялась звонким девичьим смехом − так, что слезы на глазах выступили.
− Шрага, ты не перестаешь меня умилять. Да разве в этом дело?
− А в чем же? Неужели он меня так ненавидит за то, что я перестал соблюдать? Бина у нас тоже благочестивая, но ей же это не мешает.
− Вот именно, – уже серьезно заговорила гверет Моргенталер, прикуривая очередную сигарету от субботней свечи. – Дело не в соблюдении и не в том, кто кого бил или не бил в детстве. Залман завидует тебе здесь и сейчас.
Любимый сын директора коллеля, гений изучения Торы, гордость йешивы завидует отступнику, способному только таскать тяжести на стройке в компании гоев[25] и других таких же отщепенцев. Интересная, конечно, мысль.
− Вот подумай, – продолжала гверет Моргенталер. – Судя по твоим рассказам, твой брат ведет достаточно аскетичный образ жизни, мало ест, мало спит и все время учится. Он усвоил, что его будут любить только за успехи в изучении Торы и готов костями лечь, чтобы этого добиться. Пойми, Шрага, для него изучение Торы − это средство, а не цель. Если бы он действительно находил в этом радость, он бы жил спокойно и ко всем бы относился нормально, как та же Бина, например. И вот приходишь ты, не учишься, соблюдаешь абы как, а тебя все равно все любят. Как после этого твой брат должен к тебе относиться, если тебе даром достается то, чего он не может добиться, занимаясь по двадцать часов в сутки?
− Гверет Моргенталер, вы строите свою догадку на вещах, которые еще нужно доказать. Вы знаете, как с ним носится вся йешива? Его даже Ребе
Ультраортодаксальные евреи не сбривают бороды.
Гой (ивр.) – народ; здесь; «не еврей».
