одевались, как в Польше, и разговаривали, как в Германии? Почему мама всегда либо беременна, либо кормит, и все время болеет? Почему нельзя задать вопрос без того чтобы тебя тут же не обвинили в безбожии и непочтении к старшим? Несколько лет я был в классе абсолютным вожаком, но и этого к бар-мицве лишился. Они выбрали себе нового лидера, который, в отличие от меня, волок в Талмуде с комментариями. Я даже не расстроился, мне никогда не была нужна власть ради власти. Пока мне было удобно – был вожаком. Когда это превратилось в сплошную головную боль – стал одиночкой. Вот только бараном в стаде я не буду никогда.
Я начал убегать с уроков, тайком ходить в городскую библиотеку. Осваивал компьютер, разговорный иврит[6] и читал, читал, читал. Библиотекарша, гверет[7] Моргенталер, была очень добра ко мне и подсовывала книжки, которые не имела возможности читать своим внукам. Ее сын с женой жили далеко. Одна книжка мне особенно понравилась, я зачитал ее просто до дыр. Там рассказывалось про двух братьев, и младший кашлял по ночам. Точно так, как было описано в книжке, я вставал по ночам к Моше-Довиду и грел ему молоко. И пересказывал все, что успел прочитать. Он, всю жизнь проживший среди иерусалимских каменных стен, с удовольствием слушал про зеленые долины и засыпал. После одной такой ночи, благодаря гверет Моргенталер за очередную книжку, я впервые посмотрел ей в глаза. Значит, все-таки можно смотреть на женщину и испытывать нормальные человеческие чувства – привязанность и благодарность.
Разумеется, мое вольнодумство не осталось без внимания. Старшие братья отходили меня велосипедными цепями так, что я три дня не мог встать. У них у обоих намечалось сватовство и больше всего они боялись, что все полетит из-за моих выкрутасов. Теперь уже Моше-Довид вставал ко мне по ночам. Тогда семилетний, он был добрее и умнее всех нас. Он гладил меня маленькой влажной рукой и сквозь кашель до меня доносились немыслимые слова: “Тебе надо уходить, в следующий раз ты уже не встанешь никогда”. Вскоре после этого я сбежал, трусливо бросив младшего брата. Никогда себе не прощу.
Меня приютила гверет Моргенталер. Не только приютила, но и тратила время и силы на то, чтобы ходить со мной по официальным инстанциям. Ведь у меня не было документов. В нашей общине никто из мужчин не осквернялся документами государства нечестивцев, евреев, подражающих гоям. Но принимать пособия, выделяемые этим самым государством, совсем не возбранялось. Не знаю, как в других семьях, но в нашей иных постоянных доходов не было. Я был готов вывернуться наизнанку, лишь бы не жить, как они, и поэтому устроился разнорабочим на какой-то склад. Вот тут-то я и узнал, что такое легендарная еврейская мама и почем фунт изюма. Гверет Моргенталер не взяла у меня денег и сказала, что если я хочу увидеть в жизни что-нибудь получше этого самого склада, я должен учиться, сдавать экзамены по программе средней школы и не думать о заработке. В ту ночь я почти не спал. Я радовался, что кто-то наконец заинтересовался, что будет со мной, отдельным человеком по имени Шрага (бен
В быту харедим общаются на идиш, а иврит используется для учебы и молитвы.
Гверет (ивр.) – госпожа.
