с гордостью рассказывал мне Дэвид, прекрасный символ прекрасной Америки, который я каждый день много лет подряд видела из своего окна, то сверкающие на солнце острыми гранями, то невесомые за дождевой пеленой, теперь превратились в кучу обгорелых руин. У меня было такое чувство, что моя американская жизнь обрушилась вместе с ними. Бьянкавилла стремится избавиться от меня, он не хочет, чтобы меня убили, пока я хожу у него под началом. Но жить под чужим именем и всю оставшуюся жизнь притворяться я не хотела, ибо знала, что не смогу. Я с трудом выдержала даже те несколько месяцев, что провела под прикрытием. Значит, пора начинать жизнь сначала. Я даже знаю, где. Та самая страна, где я имею право на гражданство по факту рождения от Дэвида Коэна. Да и мафия меня там не достанет.
Я встала. Дышалось легко, как будто я не наглоталась дыма и асбестовой пыли. Без особого труда добилась, чтобы меня выписали. Жертвы поступали десятками, в больнице царил хаос, никто не уговаривал меня остаться. Мне выдали мои вещи, бумажник и документы. Я переночевала в своей квартире, уложила в чемодан на колесиках любимые книги, альбом с фотографиями, медали, флаг, подсвечники и прочую сентиментальную ерунду. Самолеты не летали, поезда тоже ходили абы как, но мне удалось купить билет до Торонто. За окном проплывали холмы Новой Англии в золотистой и алой листве, невесомые мосты над бурными горными речками, аккуратные полустанки, увешанные американскими флагами. Вдали от моего личного и общенародного кошмара в Манхэттене, я спокойно и умиротворенно прощалась со своей страной. В Торонто я переночевала в кресле в аэропорту, а утром села на самолет в Тель-Авив.
После ульпана я пришла устраиваться на работу в израильскую полицию. Те немногие, кто знал о моих планах, смотрели на меня как на безумную. Израильская полиция − это кормушка для своих: там все друг друга знают по совместной службе в армии и в МАГАВе[58], туда никогда не пустят женщину, новую репатриантку, да еще с таким лицом, как у меня. Но если я всю жизнь служила в полиции, если это единственное, что я умею делать и, черт возьми, умею делать хорошо, то почему, собственно, я должна заниматься чем-то еще? Мазл обн наруным[59], как говорила миссис Подольски. В то время израильское правительство только-только озаботилось трафиком женщин из других стран, и полиция создала свой первый оперативный отдел на эту тему. Опыта такой работы ни у кого не было. Опять же, как говорила миссис Подольски, когда вор нужен – его из петли вытаскивают.
Сага моя, конечно, интересная, но если верить врачам, то конец не за горами. Я думаю об этом без страха, только надеюсь, что будет не очень больно, что мне дадут морфияй А так, я довольна своей жизнью, хоть она и не напоминает картинку с выставки. А пока я еще соображаю, пока у меня есть силы делать свою любимую работу, я буду ее делать.
Ребята из отдела IT порылись в компьютере Малки Бен-Галь и на блюдечке преподнесли мне все ее контакты. Как ни странно, молодой человек там не значился, но это могло означать, что у него просто руки
МАГАВ (ивр.) – мишмар а-гвуль, пограничная полиция.
На идиш – дуракам счастье.
