не справился с управлением, машина упала в горах с обрыва и они оба погибли. Мама очень горевала, но ей было скоро рожать, и она сосредоточилась на этом. Она родила сына, последовали песни и пляски, и все вроде бы устаканилось, ан нет. Каким-то образом мама узнала, что водитель жив, что муж обманул ее и воспользовался ею, чтобы убить ее подругу. Моя мама сошла с ума. Она смотрела в одну точку, не произносила ни слова и не хотела кормить младенца. Пока я спала, ее увезли. Прислуга говорит, что за границу, в психушку. Он хочет взять новую жену, как у них тут принято, а мне тут нечего делать, я гражданка России и не хочу жить в Узбекистане. Мне не нужны его деньги, на которых кровь невинных людей, в том числе вашей соотечественницы. Никто в российском посольстве не хочет мне помочь. Я просто хочу чтобы вы знали – Малка Бен-Галь убита по распоряжению Карима Ибрагимова, гендиректора концерна “Узбекистон Газ” и криминального авторитета. Я прошу вас помочь мне выбраться отсюда, и я повторю все, что я здесь написала, в любом суде. Пожалуйста поверьте мне.
Вот такое сумбурное послание. Я перечитывала его несколько раз, и чем дальше читала, тем больше вопросов у меня возникало. Можно ли верить этому юному созданию? Девочки в этом возрасте любят разводить драму вокруг собственной персоны. В моей практике не раз и не два случалось, что девочка могла оговорить кого-то из родителей – просто чтобы отомстить, чтобы ее наконец выслушали и стали воспринимать всерьез. Похоже, в головке этой Айрин куча романтических штампов, что Израиль не оставляет своих ни в какой беде, что для нас не существует государственных границ и международного права, и что каждого, кто обидит обладателя израильского паспорта, покарает страшная и невидимая рука Мосада. Шикарно было бы иметь такие полномочия, но увы. Допустим, что Айрин верит в то, что написала. Напрашивается вопрос: зачем? Чем гендиректору газового концерна, пусть даже с криминальными связями, могла помешать скромная социальная работница, приехавшая по сугубо личным делам? Зачем делать инсценировку с упавшей в горах машиной? И чем мы можем Айрин помочь? Везти ее в Россию?
Положение осложнялось еще и тем, что я была далеко и не знала русского языка, а для Хаима писать Айрин было рискованно. Пожилой мужчина пишет электронные письма четырнадцатилетней девочке и ищет встреч. Скандал будет на все посольство. Мы с Хаимом долго анализировали письмо, жевали каждое слово, прикидывали и так и этак и наконец выработали план. Я написала Айрин (через переводчика), что буду ждать ее на каждой воскресной службе в десять утра в церкви Свято-Троицкого Никольского женского монастыря (одна из пяти ташкентских православных церквей) и приложила к этому подробное описание, во что она должна быть одета.
− Ну и подкузьмила ты мне, – ворчал Хаим. – Каждое воскресение в церковь таскаться. Откуда такая странная идея?
− Пойми, мы имеем дело с девочкой-подростком. Если она будет настаивать, что ей надо уйти из дома и откажется объяснить почему, отчим запрет ее и никуда не пустит. А церковь −
