мои дела, ваше сиятельство. Бабки говорят, умру скоро.
– Что ты, Нюшенька, – княгиня присела около неё и ласково заглянула ей в лицо. – Мы с князем тебе доктора привезём, он тебя вылечит.
– Правда, привезёте?
– Правда! А пока вот тебе гостинец. – Княгиня вынула из сумки баночку монпасье.
– Благодарствуйте! – девочка поклонилась и протянула княгине букетик из веточек земляники. – А это вам, вы добрая!
– Ах ты, милый, чудесный ребёнок! – прослезилась Ели завета. Она достала из сумочки пятак и дала девочке.
– Благодарствуйте, – снова поклонилась та. – Я теперь на эти деньги свечку куплю и угоднику Николе поставлю, чтоб мне не умереть. И вам, ваше сиятельство, чтоб Бог помог.
Тут девочка побледнела, и подошедшая мать подхватила её на руки.
– Давайте к нам в экипаж, – воскликнул князь.
– Не надо, благодарствуйте, – заспешила в сторону мать. – Обойдётся, обойдётся.
Княжеская чета двинулась дальше.
Костя и Сима, вернувшись из поездки, обнаружили у дома свежую поленницу, а на столе ужин. Андрей спал на печке. Когда ребята вошли, он проснулся и стал потягиваться.
– Нет слов! – развела руками Серафима.
– Молодец, старик! А то всё мне приходится хозяйничать! – Костик поёжился, так как плечи заметно обгорели.
– Где пропадали? – Андрей спустился с печки, сел за стол.
– С Иваном в шахматы играл. Он, оказывается, женат.
– Я церковь рисовала. А ты?
– Посидел в усадьбе, посмотрел кое-чего. Потом домой пришёл, дровишек наколол.
– На диссертацию то насобирал? – Костик набил рот картошкой и пытался втолкнуть туда ещё солёный огурец.
– Может, и насобирал, – как-то неопределённо ответил Андрей.
Кораблёв и сам всё чаще возвращался мыслями к своей диссертации. Бенеславский помог хорошо. Оказывается, старик мечтал стать учёным, историком, но судьба сложилась так, что всю жизнь просидел в этой усадьбе. Но времени зря не терял и потихоньку своим бисерным почерком делал записи, систематизируя имеющиеся материалы, подбирал историческую литературу. Всё это он собирал в картонную папку с тесёмками, которую теперь передал Андрею, смущаясь и, одновременно, чувствуя глубокое удовлетворение. По привычке в этот ответственный момент он пустил слезу. И теперь у Кораблёва набиралось материала на добротную диссертацию. Оставалось только сесть и написать её. Но почему он не чувствовал полного удовлетворения? Об этом ли мечтал, когда хотел стать историком? Он мечтал об открытиях, сенсациях, зарубежных конференциях. А тут? Очередная работа, которая потом также, как и материалы для неё, ляжет в пыльный архив!
Так рассуждал Андрей, сидя на крыльце. Мимо прошла бурёнка и протяжно промычала. Затем, словно испугавшись чего-то, корова диким полугалопом пронеслась
