к старой тюбинговой арматуре. Она даже до самого верха не доходила, там оставалась прореха сантиметров в десять. Срезали за пару минут. Аккумуляторная «болгарка» визжала так, что и в преисподней, наверное, слышно было. Но все обошлось, никто не сбежался. Тут уже включили налобники на полную мощность, заговорили в голос, бояться перестали вообще. Хотя нет, Середов все равно как-то странно дергался, потел и оглядывался все время.
– И чего ты переживаешь, Ржавый? – весело поинтересовался Зарембо.
– Не знаю… Непривычно… Вы-то, ясное дело, матерые подземные волки… А у меня опыт поменьше. Знаете, как летчиков различают? По налету часов! У одного тысяча часов в небе, а у другого – сто. Вот и у нас такая же разница.
– Летчиков различают по-другому: кто летает, а кто просто сидит в кабине. Тебе ниже «Бухенвальда» спускаться и не придется. Будешь там скучать да нас дожидаться. Подушечку надувную взял?
– Какая подушечка? – обиделся Середов. – Я что, по-твоему, спать туда иду?
Пыльченко не удержался, тоже съязвил:
– А что тут такого? Сидишь, делать нечего… Надул матрац, подушечку разложил, глядишь – время быстрей и пройдет. Особенно если выйдет карликовая красотка в одной набедренной повязке…
Он был против того, чтобы брать Ржавого: тот всегда находился во втором составе и профессионализмом не отличался. Но Зарембо настоял. Или втроем, говорит, или один отправляйся. Третий – это страховка на всякий поганый случай. Отучился, видно, Зарембо рисковать в частной охране. Но чем Ржавый им поможет? Связи с поверхностью нет, к тому же ни МЧС, ни «скорая помощь», ни саперы на «минус двести» просто физически не спустятся. Так что это просто самоуспокоение. И еще одного Зарембо не учитывает: в случае ЧП, даже если жизнь ему спасут, то проживать ее он будет не в квартирке на Соколе, ресторанчиках уютных, не на ипподроме, а в многоместном бараке, в колонии…
Ну, а Ржавый – действительно всегда использовался на вторых ролях. Ходил в связке с более опытными, инициативы не проявлял, маршруты прокладывать не рвался. «Минуса» толком не знает, в серьезных переделках не бывал, да и в обычных спусках толку от него было мало: выполнял команды на второстепенные задания – и только. Но других людей просто нет. Спецотряд «Тоннель» давно расформирован, бойцы разбрелись кто куда. Полосатый погиб, Рудин после той катастрофы замкнулся, говорить с ним не захотел, с Лешим они разосрались…
Леший! Вот от кого была бы польза! Лучше его «минуса» никто не знает. Он бы и привел, и вывел. Но он слишком правильный, идейный… Еще тогда, в 2011-м, в Хранилище, когда они хотели поделить все по-честному, он один против четверых выступил: «Не позволю разграбить, мародеры…» За ствол схватился, завалить всех грозился. И завалил бы – командир слов на ветер не бросает! Только они, все четверо, заднюю включили. Правда, по слитку в конце концов он взять разрешил…
Тогда Пыльченко казалось – на всю жизнь хватит, а вышло, что хватило только на «двушку» не в самом элитном доме и, конечно, без вида на храм или Кремль. А аппетит, как известно, растет во время еды. Вот и пошли снова. С
