сегодня солнце светило так не по-зимнему ярко, что ни о какой работе думать не хотелось. Думалось о чем угодно, но не о работе.
«Вот эта блондинка впереди, в дубленочке и длинных сапогах на шпильке – она ничего. Ножки пряменькие, дубленочка коротенькая, и каблучки так деловито выстукивают: цок-цок-цок. Подойти бы к ней и сказать какую-нибудь чушь. Вот только… Какую чушь? Никогда не знакомился с женщинами на улицах. Не пора ли научиться? Ученикам своим говорю: мол, надо все на свете испытать, а сам – ни разу не знакомился с женщинами на улице. Может, нужно переломить себя – да взять и познакомиться?..
А если она вдруг пошлет? Я ж не «новый русский» в кашемировом пальто. Пальтишко так себе. Да еще и прыщи. Как у старшеклассника. У ученичка моего, Васьки, такие же прыщи… Нет, у него не такие же. У него их больше. У меня все-таки меньше. Надо же, мне тридцать два года – и прыщи. Это от неправильного питания. И от нерегулярной половой жизни. Следовательно, для того чтобы избавиться от прыщей, надобно жениться. Хотя далеко не факт, что, получая жену, ты приобретаешь регулярный секс и правильное питание. С моей бывшей я как-то не распробовал ни того ни другого.
Какое счастье, что она от меня ушла. Даже неохота думать, где она, с кем она. Вычеркнул я ее из своей жизни, и бог с ней. Пусть живет с кем хочет. И где хочет.
А что блондинка?
Так и идет впереди, даже чуть вилять задиком стала. Почувствовала, наверное, мое внимание. Может, в самом деле – познакомиться? Как мои студенты говорят – прикольнуться?..
А от прыщей лучше всего лекарство… Как его… Забыл… Я ж только сегодня подслушал в курилке, девчонки с первого курса обсуждали… Надо же, когда подслушал название, казалось, на всю жизнь запомню… Простое такое название… Что-то на «К» или на «З»… «Кразазин» какой-то… Или «Крабозин»… А может, и «Карамзин»… И вот что теперь прикажете делать? Прийти в аптеку и спросить: «Дайте мне мазь от прыщей»? Нельзя, будет смех. Все уставятся. Да ведь и мазь дадут не ту.
Вообще это, конечно, хамство: тридцать два года, кандидат исторических наук, без пяти минут доцент – а бог награждает тебя прыщами.
Кто-то из японцев – Акутагава, кажется – писал: все, что с тобой случается, это награда, или наказание, или предостережение, или предвозвестие… А что прыщи? Они наградой быть не могут. Значит, наказание?.. Интересно знать, за что? Может, за робость? Или за мастурбацию?..
Или они, прыщи, – предостережение?..
…А блондинка так и цокает впереди шагах в пятнадцати… Но не оглядывается… Неужели я опять упущу женщину на улице? Сколько я за такими шел-шел – а потом упустил… Как было бы хорошо, если бы приняли закон, чтоб каждый человек на улице – в стиле замятинского «Мы» или «Прекрасного нового мира» Хаксли – носил на себе какие-нибудь плакатики – с описанием самого себя. Или хотя бы нашивки. И сразу по ним можно было бы определить: кто есть кто. Я бы себе одну нашивку повесил, что я – кандидат наук. А другую – что у меня недавно статья в Штатах вышла, о семействе Потоцких, в «American Slavic and East European Review». А третью – что у меня ежемесячный доход более пятисот долларов: зарплата, конечно, ни к черту не годится, но имеются зато три богатеньких ученичка… Вот были бы на мне такие нашивки – любая, глядишь, согласилась бы со мной познакомиться. А когда она знать не знает: кто я, что я, возьмет и окатит меня холодным взором. И скажет: «Мужчина! Да что вы себе позволяете!..» И пойдет себе дальше. А ты стой как дурак. И все прохожие вокруг улыбаются – в твой адрес».
Он (и блондинка впереди) дошли по Ильинскому скверу от памятника героям Плевны до Солянки – до того места, где раньше был магазин «Колбасы», а теперь новый магазин – «Русский деликатес». Блондинка вроде бы собралась переходить улицу и стала ждать, когда в потоке машин образуется разрыв. Расстояние между ними сократилось шагов до десяти, а то и семи. Он почувствовал холодок в груди и понял, что сейчас он, наверное, подойдет к ней и что-нибудь ляпнет. И вдруг стало нестерпимо страшно, как в детстве перед прыжком головой вниз с пирса. И тут блондинка сама обернулась к нему. Она и вправду была хорошенькой. Она пристально посмотрела на него. Может, сама хочет познакомиться с ним? Или, наоборот, упредить его и сразу послать куда подальше?
Он все шел и шел на нее, стоявшую на месте, и расстояние между ними сократилось, пожалуй, уже до пяти метров.
И тут у блондинки в руке что-то блеснуло. Затем она подняла эту руку и направила на него. Он продолжал по инерции идти, и между ними осталось не более четырех шагов. В этот момент он сообразил, что блондинка держит в руке не что иное, как пистолет, черный и длинный. Затем рука блондинки слегка дернулась, и в ту же самую секунду что-то легонько ударило его в грудь. «Что за странная манера, – подумал он, – расхаживать по улицам с игрушечным пистолетом. И обращать на себя внимание, стреляя пульками в прохожих».
Однако у него почему-то вдруг закружилась голова. Он совсем не хотел этого, но был вынужден сесть – прямо на холодный асфальт. Он видел, как блондинка выскочила прямо на проезжую часть,
