один часовой.
– Это верхняя, малая сокровищница, – сообщил Дварин. – Тут тоже есть хорошие вещи, но настоящие ценности в нижней, подземной.
– И что нам делать дальше? – спросил я, и все повернулись к гному.
– Гм… думать, как туда попасть, – с умным видом сообщил гном.
– А давайте вырубим часовых и войдем, – первое, чисто оркское решение проблемы предложил Хорт.
– Не пойдет, – поморщился гном. – Видите на часовом ожерелье, оно волшебное, стоит ему потерять сознание или сильно испугаться, оно завоет не хуже кота весной. В караулке тридцать солдат, да в городе еще сотен пять, силой тут не взять. Да и на двери волшебство, войдешь внутрь – сразу зазвенит колокол.
Целый день мы ползали вокруг башни, но так и не нашли слабых мест. Вместо окон под самой крышей были вентиляционные отдушины, куда не протиснулся бы и Снупи, но все-таки решили попробовать пролезть туда. Зашли с тыльной стороны башни, прикрытой выступом скалы от города, забросили веревку с крюком на крышу, и Снупи быстренько добрался до окошка.
– Лорд, если удастся расширить лаз еще немного, я пролезу, – вернувшись, сообщил гоблин.
– Расширить бесшумно не удастся, – возразил Хорт.
– Я попробую, – выступил вперед Мезлен. – Я не только некромант, но еще и маг земли.
Некромант повздыхал, ворча, что, мол, дожил, в сорок лет лазить, как драный кот, по крышам, и полез…
В это время стоящий на стреме Хорт подал тревожный сигнал. Часовой от входа направился к нам. Мы отошли и замерли за башней, но веревка, по которой карабкался Мезлен, – на самом виду! Еще три шага – и часовой ее заметит. Гном так и не сделал эти три шага. Он остановился, посмотрел вокруг, убедился, что никто его не видит, вытащил из-за пазухи что-то вроде деревянной трубы и внезапно начал довольно громко орать в окружающее пространство. Я сначала подумал, что это перекличка часовых, не сразу сообразив, что так гном поет:
В шахте летом хорошо, хо-хо,
И зимой там хорошо, хо-хо,
Много золотой руды, хей-хо,
Если только нет воды, ох-хо,
Если же вода зальет, охо-хо,
Шахта сразу пропадет…
Тут певец сунул в глубину своей роскошной бороды деревянный инструмент, похожий на матюгальник капитанов речного флота, и подул в него. Послышался звук, который издает воздушный шарик, если из него медленно спускать воздух, пережимая горловину.
– Надо сильнее, – сам себе сказал музыкант и, надув щеки, повторил попытку. На этот раз дудка издала что-то вроде гудка электрички, только на порядок более хриплый и дребезжащий, мне показалось, что инструмент у гнома надколот, но сам музыкант был доволен. Судя по всему, он не обладал ни голосом, ни слухом, потому пытался брать глоткой и напором. Звуки слились в жуткую какофонию, мне казалось, что уши стоящей рядом Саэны вянут на глазах. Ладно, я, неизбалованный житель России XXI века, где на одного настоящего
