двое сразу... Так не бывает, так не будет, – упрямо забубнил кто-то в ответ. – Больно жирно, мамаша.
– Ну пусть хоть сын... Хоть он один! – со страстным отчаянием воскликнул женский голос. – Сыночка мой, единственный!..
Очень много говорили о диверсантах.
– Их немец специально к нам засылает...
– Наших вербуют.
– Бывают же такие сволочи!
– Ага, еще как бывают... Для таких Родины нет. Они фашистам показывают, где у нас всякие важные объекты находятся.
– Да как, как показывают?!
– А очень просто. Ракеты пускают!
Аля наконец выбралась из толпы, свернув в тихую улочку. Долго шла между старинными, нависающими над головой домами.
В подворотне залаяла собака. Аля испугалась и снова свернула. Теперь она не знала, где находится, и шла наугад. Болели ноги, и было довольно жарко – «бабье лето» как-никак.
В пыльном маленьком сквере села на лавочку, спрятавшуюся под кустами боярышника. Было очень тихо – словно повымерли все.
А потом Аля услышала чьи-то шаги. Она повернула голову, и увидела молодого мужчину в сером костюме и теннисных туфлях.
Мужчина был коротко стрижен, бледен, и даже довольно симпатичен – невольно отметила Аля. Отметила, и тут же принялась мысленно ругать себя – за легкомысленность, за глупость, за несерьезность. В такое время думать о подобных пустяках!
– Девушка, который час, не знаете?
– У меня нет часов, – сурово ответила Аля и отвернулась.
К ней еще никто и никогда не обращался так – «девушка». «Может, я повзрослела уже? – испугалась и одновременно обрадовалась Аля. – Надо же – девушка...»
Про себя Аля знала, она – хорошенькая. Ей это определение казалось старорежимным – тем более что слово это в ее адрес произнесла однажды Анфиса Тимофеевна.
Эта самая Анфиса Тимофеевна вместе с бабушкой когда-то учились в Смольном. То есть тогда – в институте благородных девиц. Учили их всяким ненужным глупостям – как танцевать, как делать реверансы, и еще тому, что девушка обязана быть хорошенькой. Хорошенькая девушка. Противно и... приятно. У нее, у Али, была тонкая талия, строгое лицо, темно-зеленые глаза, косы каштанового цвета – не до пояса, но все же...
«Какая она хорошенькая?! – помнится, возмутилась тогда бабушка, услышав комплимент ее внучке. – Вот я – действительно была хорошенькой! Ко мне сам барон Вревский сватался, да маменька моя, дура, отказала ему!»
«Ляля, Ляля, тише! – замахала руками на бабушку Анфиса Тимофеевна. – Не дай бог услышит кто! Посадят же... Не те времена нынче, чтобы о баронах распространяться!»
– Девушка... вас как зовут? – негромко спросил мужчина.
Аля вздрогнула – оказывается, тот и не думал уходить.
– А вам зачем?
– Ну как... – пожал тот плечами. – Можно с вами рядом присесть? Ноги прямо гудят...
– Садитесь, коли надо, – ответила Аля. И, подумав, ехидно добавила: – У нас частной собственности нет!
Мужчина сел, потер колени.
–
