военных действий. И как-то сразу люди верят в близость этой войны. Запираются. Прячут добро в тайники и семьи – в подвалы, созданные когда-то давно и уже годы использовавшиеся исключительно как кладовые. Однако же вот пригодились.
…Народное ополчение создано с благословения гильдийных старейшин, а также прочих достойных граждан протектората для защиты города и мирных жителей. А потому горожанам надлежит оказывать всякое содействие народному ополчению в поддержании порядка.
Юго хохочет.
Ему нравится, что овцы искренне плодят волков и им же помогают резать стадо.
О нет, народное ополчение и вправду верит, что действует во благо родного города. Пока… еще несколько дней или недель, возможно, месяцев… несколько столкновений, незначительных на первый взгляд. И крепнущее ощущение собственной безнаказанности. Тем, кто готовится пролить кровь во имя горожан, дозволено брать с этих горожан плату. Возможно, авансом.
Юго видел подобное не единожды.
Надо дать им время.
Вот только он сомневался, будет ли у людей это самое время… Кайя Дохерти жив.
Вернется.
И наведет порядок.
Но кто прислушается к голосу разума? Одних гонит вперед страх. Других – честолюбие. Третьи просто чуют возможность и боятся ее упустить.
Лорд-канцлер из последних, но, в отличие от многих, он точно знает, чего хочет. И был бы достойным нанимателем. Он умеет играть и жертвовать фигуры, ставшие ненужными. Осторожен. Умен. Беспринципен. Он точно не станет пить яд, не то доказывая себе же собственную правоту, не то сбегая от ответственности.
И Юго почти решился раскрыться.
Выгодная сделка.
Он усыпит стражу. И поможет войти в Кривую башню. Он полезен, и Кормак сумеет по достоинству оценить эту полезность, не испугается грязных рук, но… всякий раз что-то останавливало Юго. Иррациональное ощущение, которое перекрывало все аргументы разума, заставляя вновь и вновь отступать. Выжидать. Искать иной вариант.
Если Кормак проиграет…
Слабая надежда. Но Юго надеется. Следит.
Прячется, заслышав знакомый треск – рвется ткань мира, пропуская мага. И Юго впивается зубами в собственные пальцы, болью заглушая рванувшуюся было силу. Хаот здесь?
И где, спрашивается, их законы?
Принципы?
Разрыв отливал болотной зеленью, сукровицей искореженного пространства. И редкие всполохи – грязно-желтый, бурый, седой, как просоленная кость, – были узнаваемы. Эти сполохи – отпечатки пальцев на разломе – сливались воедино, выплетая радугу зова.
И Юго выпустил пальцы изо рта.
Случайная встреча?
Хаоту всегда были интересны запертые миры… и если вести себя тихо, то Юго не заметят. Он ведь почти сроднился с миром… слился.
Зов ширился, заставляя вибрировать стены. А люди не слышали…
Рыжий кот, оказавшийся рядом, заурчал. Не помогло. Разве способен
