кушайте, друзья,
Все о вас забочусь я.
Царь Никита был мордастый,
И речистый, и зубастый,
Кукурузу сам не ел,
А кормить других велел.
Чтобы всех кормить китайцев.
Немцев, негров и малайцев—
Царь подумал, как тут быть.
Где бы денег раздобыть?
И нашел (мы это знаем),
Прекратил огромный заем—
у народа в долг он брал,
Но обратно не отдал.
И сказал: «Вы потерпите,
Облигации храните,
К коммунизму подойдем,
Снова розыгрыш введем.
Будет дальше нам видней,
Двадцать лет не двадцать дней».
Правда, люди пошумели,
Но перечить не посмели.
Царь с трибуны воду льет—
Вот сознательный народ
И заметил царь Никита,
Что ему мешает свита,
И командовать ему
Захотелось одному.
Царь собрал скорее Пленум
И промолвил: «Яизмену
Начинаю замечать.
Разрешите доказать.
Маленков с дороги сбился,
Каганович заблудился.
Влево Молотов свернул,
А Шепилов к ним примкнул.
Чтобы не было раздору,
Нужно выгнать эту свору».
Снова люди зашумели
И по-разному галдели,
Те хвалили, те ругали,
Большинство же понимали.
Месяц месяцем сменялся,
Царь Никита окопался,
И кричит: «Опять напастье,
Маршал Жуков лезет к власти».
Николай Булганин снова
За Никиту молвил слово,
В подкрепленье царских слов
С речью выступил Козлов.
Назван был авантюристом
И военным карьеристом,
Выгнан Жуков из ЦК,
Из Кремлевского дворца.
Стал хозяин тут и там,
Все теперь решает сам,
Сам придумал семилетку,
Приказал пустить ракетку
На далекую Луну,
Разбудить там сатану.
Стаж имея за плечами,
Выступал везде с речами,
Жизнь хорошую сулил
И конечно говорил:
«Мы Америку догоним
И по мясу перегоним,
По одежде, по руде,
Будет рай у нас везде!»
Сам
