луч света. Было в ней что-то странное. Валерий Петрович, отвлекшись от крутящейся рамочки, посмотрел в ее сторону.
– Это не собака, – сказал он вдруг.
– А кто? – спросил Виктор, почесывая ногу.
– Не знаю, – таинственным, встревоженным шепотом проговорил Валерий Петрович, продолжая глядеть в темноту, где пробегала собака. – Я думаю… я думаю, это старуха.
– Какая старуха? – почему-то вздрогнув и почесав плечо, спросил Виктор. – Как это собака может быть старухой?
– Давай-ка выбираться из этих кустов. – Валерий Петрович, всегда такой уравновешенный, сейчас, судя по голосу, был взволнован, даже рамочку крутить перестал.
Виктор подхватил сумку, они вышли из кустов сирени на дорожку парка и тут же оба остановились.
На дорожке стоял человек. У него не было правой ноги, и опирался он на костыль. Необычайно яркая полная луна светила ему в спину, поэтому разглядеть его было трудно – только силуэт. От неожиданности Виктор направил в его сторону свет фонаря. Инвалид был одет в шинель, как старый солдат, на голове – зимняя шапка с завязанными ушами.
– Уберите свет! – заслоняя ладонью лицо, закричал одноногий.
Виктор выключил фонарь.
– Вы чего тут шарахаетесь? – грозно сказал он. – Непорядок!
Рамочка в руке Валерия Петровича, быстро закрутившись, вдруг остановилась, указывая на одноногого человека.
– А вам-то что? – с вызовом крикнул Виктор. – Инвалиды все спать ночью должны, а не прогуливаться по паркам!
– Я и не прогуливаюсь, а за порядком слежу, вот что. И если ночью подозрительные личности газоны топчут и колья осиновые в почву вбивают, я их арестовать должен и начальству кладбищенскому доложить.
– Как это вы с одной ногой нас догоните, да еще арестуете, хотел бы я посмотреть! А начальству своему докладывайте сколько угодно! – продолжал грубить Виктор. – Мы тут по парку гуляем, воздухом дышим, ничего противозаконного не совершаем. Может, мы осинки сажаем.
Валерий Петрович стоял молча, напряженно поглядывая то на одноногого, то на остановившуюся рамку в своей руке, словно пытаясь понять что-то.
– Непорядок! – продолжал отчитывать их инвалид. – Начальство заругает… Поликарп такого не потерпит. Он у нас за главного…
– Да что вы меня пугаете?! – не испытывая уважения ни к возрасту, ни к увечью инвалида, продолжал хамить Виктор. Он почесывал то плечо, то ногу, что выдавало высшую степень нервного напряжения. – У вас отсюда мертвецы по всему городу расползаются, жизни людям не дают! А вы их защищаете!
– Мы их не защищаем! – Одноногий даже подпрыгнул от возмущения.
Наклонившись к уху Виктора, экстрасенс негромко шепнул:
– Нужно уходить… нужно уходить отсюда. Слышишь?!..
Но Виктор не услышал или не понял – он был слишком возбужден перепалкой.
Из кустов на дорожку парка вдруг вышел невысокий человек.
