style="font-size:15px;"> –– Так отчего такие шрамы? – ещё раз спросила Анна и посмотрела в упор.
Сухость в горле. Ивану захотелось утонуть, раствориться в глазах этой молодой женщины.
–– Да… Случайно… Почти прошло, – сквозь пустыню в горле сумел выдавить из себя он.
–– Я вам дам мазь. На ночь мажьте, быстро пройдёт. Она достала из холодильника початый тюбик мази.
Иван принял. И чуть дольше задержал её ладонь в своей.
Анна зарделась, резко отвернулась и быстро вернулась к плите, что-то помешивать на сковороде.
Зашёл Егорыч.
–– Ну, всё, пошли! – он махнул Ивану.
–– Сидеть! – тихо, но властно приказала Анна отцу. – Покормлю, потом поможете вынести Машу на прогулку, вот тогда и пойдёте. А то сейчас маме позвоню.
Что-то ворча под нос, грозный, но как-то сразу ставший домашним, Егорыч побрёл в ванну.
–– Вот и расти потом на свою голову, а она ещё потом и командует отцом, – бурчал под нос Егорыч.
Анна уже разливала уху по тарелкам. На второе были пельмени с осетром.
Иван и Анна сидели друг напротив друга, отчего-то пунцовые. Не смотрели друг на друга. Егорыч молчал, только исподлобья бросал быстрые тяжёлые взгляды то на дочь, то на своего моториста. Как будто что-то подозревал.
Иван ел быстро. Давился горячей наваристой ухой. Точно также и проглотил пельмени из осетрины. Никогда ничего вкуснее он не ел.
Анна положила себе очень мало еды. Потом быстро всё положила в раковину и, пока мужчины заканчивали трапезу, уже перемыла почти всю посуду.
–– Вы идите, покурите, а я Машу покормлю, – она пошла в комнату.
Егорыч махнул Ивану. Вышли на улицу. Закурили. Капитан зло, прямо в глаза смотрел Ивану.
–– Значится, так, кобелёк московский! Ты свой норов умерь. Ширинку застегни. Был у меня один такой моторист… А потом убежал так, что пятки сверкали. И ни алиментов, ни привета, ни ответа. И плевать ему, как дочь там. Жива или нет! И я не позволю тебе ещё раз мою дочь несчастной сделать. Ещё раз так посмотришь на неё… Или в снова в Москву уматывай и разбирайся со своим делами, или в Енисее утоплю. Понял? Отвечай! В глаза смотри, гад! Жеребчик хренов! За дочь и внучку я зубами грызть буду! Понял?
–– Понял, – кивнул Иван.
–– Ну, раз понял, тогда смотри у меня! – капитан поднёс тяжёлый кулак к лицу Ивана.– Пошли. Поможешь.
Когда снова вошли в квартиру, ребёнок был почти готов к прогулке.
Иван хотел взять инвалидное кресло, но Маша сама протянула к нему ручки.
Он посмотрел на Егорыча, тот кивнул, разрешая ему. Иван поднял на руки девочку. Она, как могла, обхватила шею Ивана и доверчиво прижалась к нему.
Неведомое чувство нежности охватило Ивана. Он понял, что самое дорогое и хрупкое он нёс. Ничего ценнее в жизни он не носил. На шее ощущал исковерканные болезнью руки. Они не могли обхватить толком шею. Ножки тоже болтались в такт движению. Иван придерживал
