Она была… она была… настоящей сатаной!
С этого момента я перестала всерьез относиться к откровениям Аркадия Елисеевича. Моя мама, конечно, была сложным человеком, но сатаной ее никак нельзя было назвать. Наверное, он так и не смог ей простить, что она его разлюбила, а в том, что она очень скоро его разлюбила, можно было не сомневаться.
– Сначала все было ничего. Только ей нужны были ахи и охи, романтические прогулки под луной, серенады всякие, а я человек простой, стихов читать не умею.
– Может быть, она была слишком молода для семейной жизни? – осторожно предположила я. – Знаете, еще не до конца оформился характер, не устоялись представления о мире…
– Ерунда! Она могла бы и потерпеть, ведь я все делал для того, чтобы понравиться ей. Рано или поздно я бы все-таки приблизился к ее идеалу. Но нужен был ей тот идеал, как собаке пятая нога! Она не для того замуж выходила. Она хотела вынуть из меня душу, ей нужна была жертва! – возвысил он голос. – А все остальное – только повод.
– Вы уверены…
– Нет, ты не перебивай меня, Лизавета, – с досадой отмахнулся он. – Сиди и молчи, пока старшие говорят. Она мне сказала, что я не образован, и я пошел учиться на вечернее. Уставал как собака, но что поделаешь – деньги-то тоже были нужны. Потом она обиделась, что я совсем не уделяю ей внимания – а какое внимание, когда я вечером, как выжатый лимон! Хотя, если честно, я к тому времени выучил два стихотворения из Пушкина – про Мадонну и где он к Анне Петровне Керн обращается: «Я помню чудное мгновенье…» и все такое…
Я непроизвольно улыбнулась – вспомнила недавний разговор с Сашей.
– Вот ты смеешься… – с горечью произнес Аркадий Елисеевич. – И она тоже засмеялась. Сказала, что Пушкин, конечно, солнце русской поэзии, но в лирические моменты нужно читать что-нибудь другое, не избитое. А еще лучше – самому сочинить.
– Правда, так и сказала – самому сочинить?
– Клянусь. – Он полез в холодильник, достал открытую банку маринованных огурцов и прямо рукой достал один. – Хочешь? Ну, дело твое… Я, конечно, не сдержался, сказал ей кое-что… Я те стихи две ночи зубрил, устал как собака, а она обиделась!
– Лучше бы вы промолчали, – задумчиво пробормотала я и отпила последний глоток. – Ее нельзя было обижать. У вас есть сигареты? Я вообще-то не курю, но иногда хочется…
Он молча подвинул ко мне пачку «Беломора».
– А что, такие сигареты еще существуют? – спросила я.
– Самые хорошие. – Аркадий Елисеевич захрустел вторым огурцом, с сожалением и жалостью глядя на меня. – Эх, ты, Лизавета, ничего-то ты не понимаешь… Это ж натуральный продукт, он для здоровья полезнее, чем вирджинии всякие американские, в которых одна химия.
– Да, правда, – кивнула я. – Что-то читала про это…
Я закурила, но тут же пожалела об этом – вкус был совершенно особый, не для избалованных цивилизацией людей, к тому же табачная крошка все время сыпалась в рот… Я сделала вид, что затягиваюсь.
–
