можем присесть?
София выдвинула стул, на который Страндберг тут же уселась. София присела на край койки. Некоторое время Гунилла молчала, словно подбирая слова. София ждала. Потом Гунилла подняла глаза:
– Я веду расследование.
София ждала продолжения. Страндберг, кажется, по-прежнему искала наиболее подходящие слова.
– Вы дружите с Гектором Гусманом? – Она говорила по-прежнему спокойно.
– С Гектором? Нет, я бы так не сказала.
– Но вы с ним общаетесь. – Это звучало скорее как утверждение.
София бросила на Гуниллу удивленный взгляд:
– В каком смысле?
– Да нет, ничего особенного, я просто хотела задать несколько вопросов.
– В связи с чем?
– Насколько близко вы общаетесь?
София покачала головой:
– Он лежал на отделении, мы разговаривали. К чему вы клоните?
Гунилла вздохнула, чуть заметно улыбнулась.
– Простите мою навязчивость, я так и не научилась сдерживаться. – Собравшись с силами, она посмотрела в глаза Софии: – Я… мне нужна ваша помощь.
7
Михаил упал в море. Пули, выпущенные ему вдогонку, прошли в волоске от него. Ныряя в темную воду, он слышал, как гудят над головой пули, полет которых тормозится водой. Через некоторое время он повернулся в глубине и стал всплывать – недостаток кислорода вынудил его снова подняться на поверхность. Клинообразная форма корпуса корабля спасла ему жизнь. Люди, стоявшие на палубе, не могли увидеть, что делается внизу. Постоянно двигаясь, Михаил держался у самого днища корабля. Когда включились двигатели, он решил рискнуть и поплыл к каменному причалу, взяв курс на его дальний конец. Причал был высокий. Если там не найдется лестницы или еще чего-нибудь другого, чтобы взобраться наверх, конец неизбежен. Все тело болело – русский понимал, что долго не продержится. Однако, доплыв до причала и завернув за его край, он увидел старую ржавую цепь, за которую зацепился и держался, пока отплывал корабль. Затем с великим трудом, преодолевая адскую боль, взобрался на пирс, прямо в мокрой одежде плюхнулся на сиденье прокатной машины, достал из бардачка навигатор и телефон, набрал номер Роланда Гентца. Он рассказал, что на судне их встретили огнем, что его люди убиты и что на корабле оказались трое – двоих он знал как Арона и Лежека, а третий был ему незнаком, однако он, судя по всему, швед.
Роланд поблагодарил за информацию и сказал, что перезвонит через несколько часов. Разговор прервался.
Вьетнамский капитан серьезно разукрасил Михаила – разбитый нос, сломанные ребра, однако со всем этим можно жить. Капитана русский не проклинал – как-никак он застрелил у него на глазах штурмана. Ему пришлось показать капитану, что его ожидает, ибо едва раздался первый выстрел, как стало совершенно ясно – капитан нарушил уговор с Ханке. За это Михаил и застрелил его штурмана – не поколебавшись ни секунды.
Михаил редко испытывал ненависть к людям, которые били его или стреляли в него, – они были в той же шкуре, что и он сам.
