Гвендолин, которой едва исполнился год жизни и которая находилась на его личном попечении. Заговоры, слухи, тайные собрания постоянно плодились и размножались при дворах аристократов, и их жертвой вполне могла стать маленькая девочка, представлявшая собою угрозу устойчивости трона.
– Папа, к нам гости, – сказала Дейдра, сестра-близняшка Кейт, расчёсывая свою длинную чёрную косу.
– Да, я знаю, видел… – ответил герцог, стоя на балконе шестого этажа Хорнкреста.
– Ты спустишься к ним?
– А куда мне деваться? – вздохнул Коннел и, как он всегда делал при волнении, начал крутить в своей пышной чёрной бороде маленькие косички, за что его часто ругала жена, говоря, что это вредная привычка.
– Так чего ты медлишь, папа? – спросила Дейдра слегка истеричным голосом, так похожим на голос покойной жены герцога, которая умерла из-за тяжёлого душевного заболевания. Заметив свой тон, девушка помотала головой, моргнула и продолжила: – Прости за это, эти голоса… Я совсем не выспалась.
– Ничего, ничего, дочка, – герцог подошёл к дочери и погладил её по голове, от чего Дейдра расслабилась и глубоко вздохнула. Так часто мучившее её нервное напряжение временно отступило, так как присутствие отца позволяло ей оставаться в стабильном стоянии.
«Эти гости не к добру, бойся, бойся перемен, Дейдра!» – зашептал кто-то в голове девушки. Голос был совершенно обезличен, не было понятно женщина ли это или неизвестный мужчина говорит с ней из небытия. Дейдра прикусила уголок губы и словно кошка тыкнулась макушкой в грудь отца.
– Ну, тише, тише. Посиди пока у сестры, ей становится лучше, когда ты рядом. Или похлопочи, чтобы Гвендолин вовремя поменяли пелёнки. Эта новая нянька постоянно ленится и просыпает работу, – улыбнулся дочери герцог Олень. Внизу послышался собачий лай: это стая сторожевых псов у ворот встречала эмиссаров императора.
«Интересно, почему собаки не боятся ангелов? – подумал вскользь герцог. – Они для них будто бы и не существуют…».
Граф Гуго, ставший императорским зятем, в этот момент тоже задавался этим вопросом, стоя в плотном кольце лающих псов с длинной прямой шерстью цвета ржавчины и ниспадавшими ниже морды ушами в виде широких лопаток. Граф с детства боялся и ненавидел собак, что в будущем выросло в настоящую фобию: стоило ему увидеть даже самого маленького пса, как он нервно сглатывал и пытался обойти его стороной. Это приводило, порой, к довольно комичным ситуациям, но Гуго Лев в полной мере оправдывал свою фамилию, когда надо было подавить или рявкнуть на тех, кому следовало бы заткнуть рот. Но вид здоровенных, лающих именно на него собак, ввёл тучного графа в состояние шока.
– Г-г-г-г-г…
– Меня зовут Германарих, если вы не забыли! – перекрикивая псов, крикнул графу инквизитор. – Вам помочь?!
– Д-д, д-д-д… – зубы графа выбивали марш похлеще имперского парадного полка барабанщиков.
Инквизитор было сделал шаг вперёд, но тройка
