выросшую под фонарем. Чуть поодаль от нее в подворотне стоял мужчина. И так же, как она, неотрывно смотрел на окна квартиры Баргов, держа руки в карманах кожаного пальто.
Кожаное пальто, фуражка… Зину прошиб холодный пот. Это был соглядатай из НКВД – она почуяла его нюхом. Только вот за кем он следил – за квартирой Баргов или за кем-то другим?
Крестовская осторожно двинулась с центра тротуара в сторону дома и, дойдя до него, заняла узкую нишу – выемку в стене дома напротив. Мужчина даже не повернул к ней головы, продолжая стоять на своем месте – в подворотне.
Может, Барги были вообще ни при чем? Квартир в доме много. Следить этот человек мог за кем угодно! Однако, как все влюбленные женщины, Зина страдала той самой разновидностью паранойи, которая не поддается излечению: всё происходящее в сознании такой женщины неразрывно связано с любимым предметом. Поэтому Крестовская была твердо уверена, что страшный соглядатай наблюдает именно за квартирой Баргов.
Зина принялась украдкой разглядывать мужчину. Он не изменял положения и ни к чему не проявлял интереса. Очевидно, стоял он достаточно долго, потому что время от времени переступал с ноги на ногу.
Крестовская не знала, сколько времени она так простояла. Вдруг до нее донесся шум автомобиля. И действительно из-за угла появилась черная машина. Она быстро проехала по улице и остановилась, ярко сверкнув фарами, как раз рядом с домом, где жили Барги. Двигатель заглушили.
Задняя дверца автомобиля открылась. На мостовую ступил человек, при виде которого Зина едва не потеряла сознание. Это был Виктор Барг.
Он коротко постригся. Похудел, осунулся. Но это был Виктор Барг! На нем было черное модное, явно очень дорогое пальто и блестящие ботинки. Он нагнулся к приоткрытому окошку шофера и что-то ему сказал. Этот человек Зине был не знаком. Затем Виктор пожал просунутую в окошко руку шоферу и вошел в ворота дома. Взревел двигатель, автомобиль быстро проехал улицу и свернул за ближайший угол.
В окнах квартиры Баргов вспыхнул яркий свет. Стоящий под фонарем человек в кожаном плаще достал записную книжку, что-то быстро записал в ней и ушел. Теперь было понятно, за кем он следил – за Виктором Баргом, вернувшемся в город и поселившемся в квартире своих родственников на Ришельевской.
Глава 4
– Ну и дурик ты, Баклан! Дубина стоеросовая… – Чернявый мальчишка лет шестнадцати, жилистый, прыткий, грохнул в осыпающуюся стенку кулаком. Ударом из нее выбило горсть старой штукатурки, которая серой пылью опустилась подросткам на ноги.
– Да чего ты бычишься? – надулся второй мальчишка, полноватый крепыш такого же возраста, чьи взъерошенные вихри морковного цвета вызывали в памяти трогательные воспоминания о солнечном, ярком лете.
– Тому шо ты, Баклан, оглобля, об лед ударенная! Это ж надо за такое дело – цельный дом забыть! За такое Шкет и фингал за глаз тебе поставит, помяни мое слово! Вот завтра как до Шкета придешь…
