был, в общем-то, мужик неплохой, вот только трепач знатный. Мог часами заливать, без зазрения совести. Все, кто его слушал, понимали, что он врёт, но врал Карнаухов красиво, задушевно и совсем без злобы.
—Ну, бывай командир, нам пора. Боцман поднять якорь. Отдать концы. Стёпа заводи моторы.
Рокот прогреваемых двигателей поплыл над поверхностью залива. Дождь усилился, превратившись в сплошную пелену. Катер выходил на старт. До начала минного огорода оставались считаные десятки метров.
– Полный вперёд, – Малышев стоял сам у манипуляторов и по привычке отдавал сам себе команды и сам же их и выполнял.
Ручка газа плавно пошла вверх, и обороты вышли на предел.
– Форсаж.
Стрелка тахометра качнувшись, упёрлась с ограничительную планку. Нос катера поднялся над водной поверхностью, и он сам в пене и брызгах, рассекая морскую гладь пролива, рванулся к выходу как обезумевший джин из пивной бутылки, в которую случайно плеснули первач.
За кормой грохнуло раз, потом ещё раз, ещё и ещё – мины рвались, чётко отмечая место, где был катер несколько мгновений назад.
От такого грохота и воя моторов, работающих на форсаже – на пределе своих сил, проснулась бы вся преисподняя, а не только фрицы на эсминцах.
Но тут ожили батареи на сопках и море залива закипело от железа, мины уже рвались повсюду, а Куксенко выведя катера на рейд врубил моторы на полную мощь.
Разобраться в этом гвалте и шуме было трудно, но это только первые мгновения, а потом немцы разберутся и все расставят по полочкам, но важны были именно эти первые мгновения и, похоже, Малышев их выиграл.
Катер прошёл минное поле и направился к выходу в Океан и в этот момент госпожа Удача, вильнув попкой, удрала по своим, только ей самой ведомым делам, оставив Сергея одного.
Дождь прекратился, тучи разлетелись, а луна засияла во всей своей красе, осветив водную гладь, получше любого фонаря.
Выход из пролива перегораживали два, рядом стоящих эсминца, и они прекрасно видели русский катер. Хищные орудия уже опускали свои хоботы, готовясь плюнуть свинцом и сталью.
Настал Момент Истины. Немцы тоже умели читать лоцию, и они прекрасно знали, что единственный фарватер проходит по проливу Торос. А вот между островами, что справа – мель и пройти её невозможно.
А вот сразу за мелководьем глубина, скалы полукругом – идеальное место для засады, ежели, кто попытается выйти из залива.
Но всё это правильно для тех, кто «понаехали тут», а вот для местных, есть ещё и приливы с отливами, которые банку, если и не уберут, то точно притопить могут.
Для катера, что идёт на форсаже, с поднятым носом и ободранным, что та липка в лесу, мель не помеха вовсе.
А потому Серёга Малышев, круто переложив руль вправо и завалив катер набок, укрылся от огня фрицев, войдя в пролив.
Эсминцы его попросту потеряли из вида – слышать шум движков, они, конечно, слышали, но остров закрыл им всю видимость.
«А
