его спуска, то есть вверхтормашкой! Побывав на небе и узрев Славу Божию, Данте легко возвращается к себе на родину, во Флоренцию. Если бы Данте решил совершить такое путешествие, которое представил в своем воображении, то с геометрической точки зрения, он совершил, точь-в-точь, что вообразил.
Итак, двигаясь все время по прямой вперед и перевернувшись раз на пути кверху ногами, Данте возвращается на прежнее место, в том же положении, в котором он покидал его (словно и не переворачивался кверху ногами!). Больше того, если бы он не перевернулся кверху ногами, то, вернувшись на родину, он стоял бы на голове. Значит поверхность, по которой двигался Данте такова, что прямая на ней, с одним оборотом на 180 градусов, дает возврат к исходной точке. А прямолинейное движение без оборота на 180 градусов – возвращает тело к прежней точке вверх ногами. Очевидно, что это – поверхность: 1.содержит замкнутые прямые, есть римановская поверхность, и 2, как переворачивающаяся при движении по ней тела, есть поверхность односторонняя. Эти два обстоятельства достаточны для геометрического обозначения пространства «Божественной комедии», как построенного по типу эллиптической геометрии. Напомним, что Риман, пользуясь собственно дифференциальными методами исследования, не имел возможности рассмотреть форму полных поверхностей.
Именно приведенный выше отрывок из поэмы Данте послужил основанием для отца Павла Флоренского считать Данте непосредственным предшественником Эйнштейна. Вместе с тем, если сопоставить высказывания отца Павла Флоренского с соответствующими представлениями о механизме бессознательного Жака Лакана (о ленте Мёбиуса), то получается, что обратная перспектива есть некий универсальный закон мироздания, равным образом касающийся физических тел и сознания. То и другое подчиняется законам математики и геометрии. Даже рождение на свет живого существа подчиняется все той же геометрии, по которой построил свой маршрут в Ад Данте. Нужно заметить, что рождение вперед ногами является трудным и опасным путем появления на свет. Это знают хорошо акушеры. Я думаю, что и процесс умирания (ухода из жизни) имеет ту же самую геометрию обратной перспективы.
На этом, основная часть тезисов падре Эджидио Гуидубальди заканчивается. Падре Эджидио в первую очередь хотел выступить с этим докладом в Москве, Ленинграде, Тбилиси и Каунасе. Я не раз слышал, как он выступает. Иезуитов учат риторике свыше 10 лет. Падре Гуидубальди владел ее приемами в совершенстве. Безусловно, все, что представляет выше приведенный текст, переданный мне через итальянское посольство в 1990 году, в живом выступлении был бы обогащен не только иллюстрационными примерами, но и новыми мыслями, которые рождались бы у падре Эджидио во время доклада (он был великий импровизатор), и слушатели имели бы возможность услышать «Божественную комедию» на ее родном языке, ибо Гуидубальди знал всего Данте наизусть, и при каждом случае декламировал. Хорошо знал он и труды отца Павла Флоренского и, конечно, своего друга и коллегу, мало известного в нашей стране, талантливейшего психолога и философа Жака Лакана. Для меня в этой книге цитирование падре Эджидио Гуидубальди
