низведена до сапфира.
– Так-то оно так, – протянул лорд Джон, – но обычно эти католики держатся в своем кругу.
Неприязнь в его голосе поразила Нору. Она прежде не слышала, чтобы кто-то говорил о Ривенхеме подобным тоном. Страх или же влюбленность – вот чем обычно окрашивалась речь тех, кто упоминал о нем.
– Он сменил веру много лет назад, – осторожно напомнила она.
– Но не раньше, чем подружился с вашим братом.
Нора поняла, что надо держать ухо востро.
– Ну и что из того? Наша семья не католическая.
– Вот именно. Не чувствуете в этом иронии? Ваш отец и брат скрылись во Франции, чтобы целовать в задницу Претендента-католика, а старинный друг собирается проучить их, хотя сам лишь недавно избавился от любви к папе. – Ядовитая улыбка у него на лице вдруг увяла. Он расслабленно потер лоб.
Нора с удивлением поняла, что означают все эти выпады.
– Вы не доверяете лорду Ривенхему?
Должно быть, он собирался оглушительно расхохотаться, но благодаря настойке из его горла вырвалось только слабое клокотание. Хрипло вдохнув, он с усилием произнес:
– Вы всегда были слишком прямолинейны, мадам. Никто в Лондоне не назвал бы вас чаровницей. – Он затряс головой. – Прошу прощения, мадам, – пробормотал он привычную формулу учтивости, не вкладывая в нее никакого смысла. – Я себя чувствую как-то…
Взгляд лорда Джона остановился на бокале, который он не успел донести до рта. Зрачки его глаз сузились в точку.
– Да ведь вы…
Он рухнул лицом в тарелку с бифштексом, как марионетка с перерезанными нитками.
Нора вскочила с места и заперла все двери, кроме одной – той, что вела в коридор для слуг. В узком проходе без окон горела единственная лампа. Нора схватила ее и по винтовой лестнице заспешила в подземные кухни. Из соседней двери выскочила повариха, за ней – судомойка. Маленькая служанка была перепугана – лицо бледное, глаза широко распахнуты. Лучше бы ей не говорили о происходящем. А вот повариха, миссис Фэрфакс, выглядела спокойной. Сложив толстые руки на груди, она сообщила:
– Они заперты в кладовке.
Нора кивнула.
– Давно?
– Наверное, уже с четверть часа. Жрут и пьют, как свиньи! Я уж боялась, что они примут слишком много, в последнюю порцию вина решила ничего не добавлять.
– Да благословит вас Господь, миссис Фэрфакс! – Нора для собственного спокойствия подергала дверь кладовой. Замок держал крепко. – А где Хутон и Монтроз?
Миссис Фэрфакс фыркнула:
– От этих двоих никакой помощи. Хутон лежит. Говорит, кости ломит. А Монтроз хнычет у себя в комнате. Видно, Богу молится, чтобы Господь послал ему смелости, приличной мужчине.
Отсутствие Хутона понятно. Здоровье у него действительно слабое, в решительных предприятиях от него пользы нет, а вот слабость Монтроза
