style="font-size:15px;"> – Чего сидите такие тихие? – обратился он к присутствующим. – Передо мной комедию ломаете? Ой, умоляю! Не старайтесь, знаю вас голенькими. Мечтали о богатстве? Так вы его получили. Породниться с Пятаковым – это круто. Теперь ваще никаких проблем. Верно, тещенька? Рич будет получать каждый день фуа-гра, ее вашему обожаемому мальчику из Парижа самолетом доставят.
Эмма Геннадиевна лишь поджала губы.
– Замолчи, – сквозь зубы процедила Анфиса.
Но Марк не остановился, повернулся к Елизавете:
– А ты, безутешная вдовушка, починишь наконец-то крышу. Сколько раз я слышал от тебя стоны: «Опять у нас протечка!» У меня создалось впечатление, что единственное твое сексуальное переживание – это шпили-вили с черепицей. Сеня был не мастак в койке, да?
– Заткнись! – велела бывшая жена.
– А наши милые детки… – пропел Гольянов, глядя на близнецов. – Роде не придется горбатиться на чужого дядю за гроши. Конечно, денежки Пятакова вас прокормят. И уж лучше всех устроится Ксюша. Не отворачивайся, зайка, вижу, вижу в твоих алчных глазках азартный блеск. Получаешь специальность управляющей отелем? Ништяк! Муж тебе построит семизвездочную гостиницу. Да, все ваши мечты исполнятся. Хорошо, что Сеня на кладбище (вовремя отправился), а то ведь он вам дорогу к исполнению желаний перекрывал. Уперся, козел, не хотел усадьбу Пятакову на переделку отдавать, вот и помер. Че вы ему в чай подсыпали, а? Эмма Геннадиевна, вы же у нас поборница здорового питания. Небось приобрели для зятька яд с витаминами?
Анфиса вскочила. Одновременно с ней поднялась Елизавета. Сестры схватили алкоголика под руки и потащили его к двери. Щуплый, весивший чуть больше пуделя Рича, Гольянов не сопротивлялся, но продолжал орать, обращаясь уже к вдове:
– Чегой-то ты муженька любимого в печке сожгла, а пепел расшвырять велела? Почему не делали вскрытие? Кто Семену отраву в кефир подлил?
На следующий день красный от смущения Марк уехал не попрощавшись. У Людмилы же неожиданно появились странные мысли, она начала аккуратно разведывать обстановку. И чем больше подробностей узнавала, тем тревожнее ей становилось. Например, Оконцева выяснила, что патологоанатомическое исследование тела Семена Кирилловича действительно не производилось по просьбе Лизы, которая сказала представителю полиции:
– Умоляю вас, позвольте не кромсать моего любимого мужа! Всем же понятно, у него инфаркт.
И о том, что покойного нужно кремировать, а содержимое урны развеять над рекой, протекавшей по усадьбе, тоже сказала Елизавета Матвеевна. Она объяснила это Людмиле так:
– Мы с Семеном беседовали о нашей смерти, и он всегда говорил: «Обойдусь без холмика за оградой. Никогда не жил за решеткой и после ухода на тот свет не желаю за ней оказаться. Чего хорошего в том, что ты и дети пару раз в год по обязанности станете притаскивать к памятнику цветы и думать: «Ну вот, опять целый день потратили впустую». Запомни, я хочу, чтобы мой прах развеяли
